Константин Андреевич Сомов
Дневник. 1917–1923
© Издательство «Дмитрий Сечин», 2017
Предисловие
Константин Сомов — один из самых известных русских художников конца XIX — первой половины ХХ века. Его искусство, одновременно утонченно-изысканное и провокационное, сконцентрировало в себе многие интеллектуальные токи Серебряного века, однако до сих пор не оценено как должно. На то есть две основные причины. Первая связана с существованием идеологического клише, которое в советскую эпоху надлежало применять для объяснения творчества Сомова, а также других участников объединения «Мир искусства». К сожалению, этим клише пользуются и поныне, несмотря на то, что некритическое восприятие многого из написанного об этих художниках в 1960—1980-е способно увести далеко от истины. Вторая причина — недостаток в научном обороте необходимых документальных материалов. Хотя богатое литературное наследие мирискусников привлекло внимание публикаторов еще в 1960-е многое из изданного будто бы намеренно напичкано разнообразными несовершенствами и искажениями и лишь провоцирует сомнения по поводу того, что лучше — такие книги или их отсутствие. Это в полной мере относится к тому сомовских писем и дневников, вышедшему в 1979 г.[1], — его критический обзор приведен ниже. В то же время самые интересные рукописи находятся в архивах и доступны немногим. В этой публикации нет ни единого умолчания, не сделано ни одной купюры. Соображения любого рода «благих побуждений» отвергнуты в пользу воли самого Сомова: он хотел, чтобы дневники предстали перед читателем в срок, который он сам назначил, и в том виде, в каком он их оставил.
Первая и последняя ретроспективная выставка Сомова прошла в Советском Союзе почти полвека назад. Она была открыта в Русском музее в 1969-м, а затем отправилась в Москву и Киев. Впрочем, в двух последних городах эту выставку можно было видеть лишь в усеченном виде — настолько она возмутила советское «художественное руководство»[2], — хотя, согласно каталогу[3], наиболее смелые эротические вещи выставлять не предполагалось. Тем не менее, популярность Сомова и в Советском Союзе, и в сегодняшней России несомненна. Она выражается во внимании, которое проявляется по отношению к самым незначительным, косвенно связанным с его фигурой событиям. Его вещи любимы коллекционерами[4].
Сомов записывал в дневник каждый день на протяжении многих лет. Не все тетради дошли до нас, однако и сохранившееся производит большое впечатление. Дневник полон по-настоящему уникальных сведений. Его внимательное чтение способно развеять множество заблуждений относительно не только их автора, но и всего русского искусства начала ХХ в. Некоторые известные события предстают совершенно иначе, нежели их принято представлять. Записи Сомова заставляют по-другому взглянуть на его обширное окружение, в которое входили композитор С. В. Рахманинов и его семья, художники А. Н. Бенуа, И. Э. Грабарь, З. Е. Серебрякова, А. Е. Яковлев, В. И. Шухаев, Л. А. Успенский. Жизнь сталкивала Сомова — реже или чаще — с писателями В. В. Набоковым, А. М. Ремизовым, И. А. Буниным, А. И. Куприным, Дж. Джойсом, Ф. К. Сологубом, переводчицей А. Н. Чеботаревской, артистами балета Т. П. Карсавиной, С. М. Лифарем и антрепренером С. П. Дягилевым, политическими деятелями Б. Э. Нольде, П. А. Ливеном и многими другими. Так как Сомов не предусматривал прижизненную публикацию своего дневника и лишь изредка читал из него своим близким, он мог позволить себе самые хлесткие характеристики. Дневниковые записи Сомова по-новому открывают русскую повседневность — от Петрограда, полного невзгод военного и революционного времени, до эмигрантского Парижа, предчувствующего новую катастрофу. Для историков и ценителей искусства будут важны подробные описания используемых Сомовым художественных материалов вплоть до указания их марок и стоимости; благодаря нему процесс создания ряда произведений можно проследить от замысла до последнего мазка.
И все же, наверное, самое ценное в дневнике — отражение в нем личности автора. О Сомове и его записках можно сказать то же, что сказал об Александре Блоке Георгий Иванов: «Русский читатель никогда не был и, даст Бог, никогда не будет холодным эстетом, равнодушным “ценителем прекрасного”, которому мало дела до личности поэта. Любя стихи, мы тем самым любим их создателя — стремимся понять, разгадать, если надо, — оправдать его»[5].
Каждая минута наедине с дневником Сомова была для нас увлекательнейшим путешествием в русскую Атлантиду, и надеемся, что наше восхищение разделят читатели. Представляется, дневник лучше всего читать понемногу и методично — так же, как Сомов его писал. Впрочем, прежде следует взглянуть на некоторые детали жизни Сомова, без осведомленности в которых систематическое чтение будет, возможно, затруднено. Особенно пристального внимания требуют те нюансы, которые находятся за рамками текста дневника, но воспринимаются его автором как сами собою разумеющиеся.
1
См.: Константин Андреевич Сомов. Письма. Дневники. Суждения современников. М.: Искусство, 1979.
2
Об этом рассказывает письмо М. Ю. Панова П. Е. Корнилову от 26 октября 1970 г. ОР ГРМ. Ф. 145, о. 2. Ед. хр. 960. Л. 59.
3
Константин Андреевич Сомов. Каталог выставки к 100-летию со дня рождения художника. Л.: Искусство, 1971.
4
Рекорд для картин Сомова, проданных на аукционах, составляет 3,7 миллиона фунтов стерлингов — до такой цены на лондонских торгах «Кристис» 16 июня 2007 г. поднялась стоимость сомовской «Радуги» (1927). На закрытом рынке произведений искусства за работы Сомова могли быть уплачены и бóльшие суммы.
5
Иванов Г. В. Петербургские зимы // Иванов Г. В. Черные ангелы. М.: Вагриус, 2006. С. 153.