Скорее я огорчен, что не пошел на доклад «архиепископа» Введенского, тезисы которого отдают крайним, реформаторским рационализмом. Афишами этого доклада были заклеены несколько дней все окна трамваев вперемежку с афишами о хоре цыган Шишкина.
Прелестный, яркий день. Теплый, с веселыми облаками. Наконец-то Татан полдня гулял в Александровском саду. Но и бабушка, и мама возмущены густым ковром наплеванных по дорожкам семечек. Несмотря на все распоряжения, шелушение подсолнечников — этот национальный вид повального наркотика (менее, пожалуй, гигиенический, нежели многие другие) — процветает по-прежнему.
Меня начинает беспокоить мой вставленный передний зуб. Вот уже два или три месяца, как я замечаю, что он имеет тенденцию выпирать наружу, причем с задней стороны между ним и десной уже образовалась порядочная щель. Я всячески стараюсь в разговоре и особенно при улыбках скрыть этот позор (Акица еще не заметила, заметил лишь «ястребиный взор» Марфы Александровны, которая страдает тем же, но с настоящим зубом, и приписывает это артриту) и вот от постоянного поднимания верхней губы я ее очень натираю об этот зуб и боюсь, как бы не натер целый желвак. Всего хуже при этом то, что я начал благодаря этому брезговать. Другое дело — это выскочившая на шее бородавка по примеру случая с бородавкой в 1903 году, исчезнувшей после того, что я, послушавшись инстинкта, смазал ее в Анцио соком надломленного алое. Я это уродство стал теперь смачивать раствором нашего любимого слабительного средства.
Письмо от супругов Аллегри. Свадьба Лели в Париже состоялась. Ваня «влюбленный, как кот», и оба они нежны. На свадебном пире всего трогательнее был Владимир Аргутинский. Леля имела успех своими карикатурами, демонстрированными Машенькой (которая, значит, не в Аргентине). Письмо Екатерине Павловне необычайно любезно. Все нас очень ждут (увы, Кристи поедет в Москву только во вторник, и едва ли раньше недели я получу оттуда командировку!).
Утром я, кажется, нашел «формулу» декорации «Щелкунчика». С 4-х до 6-ти занимался с одним Гауком и расшифровал музыкально и драматически весь первый акт, особенно баталию. Получилась логика, последовательность и более убедительная фантастичность. Думаю поручить роль семиголового царя мышей взрослому, дабы еще более подчеркнуть героизм маленького Щелкунчика. Перед баталией — выход всех кукол из шкафа и объяснение в любви Щелкуна Кларе. Она его дама. Защищая ее от козней мышиной нечисти, он чуть было не гибнет, ибо саблю, данную ему Кларой (взамен сломанной Фрицем), мышиный царь выбивает ему из рук. Он уже падает среди своих соратников, когда Клара бросает башмак и тем самым разбивает злое колдовство. Царь проваливается, нечисть разбегается и появляется фея Драже в шубе (в это время уже комната стала зимним лесом). Вся компания садится в огромные сани, влекомые золотым оленем, и мчатся в Конфитюринг.
Вслед за ними поднимается снежная метель.
Вечером пришли Тройницкий и пьяный Стип. Тройницкий и сегодня меня поразил своим каким-то фиглярством. Сдача польского кабинета затянется на несколько месяцев. Среди дня я ходил с Юрием к имениннику Мише, но не застал его самого дома. В ожидании его возвращения подробно рассматривал его альбом нашего отца. Что за идиотизм был: вырезать письма, чтобы извлечь оттуда иллюстрировавшие эту семейную хронику акварельки! Вообще этот альбом, в котором самым дивным образом сопоставлялись самые разнородные вещи: фотографии, меню, чудесная сепия Д.Тьеполо, прелестные акварели и рисунки отца и Штернберга, гравюрки, этикетки, пошленькие пастельки, — один из блестящих показателей того, до чего художественная культура есть вещь, плохо поддающаяся наследованию.
Женя и Шура Серебряковы, выехавшие вчера на своих доморощенных велосипедах на острова, еле избегли побоев со стороны шайки хулиганов, а их двоюродного брата Зеленкова мальчики стащили с велосипеда и впрямь избили палками. Акица рассказала, что и пролетарские дети в саду стали необычайно нахальными. Дразнение буржуев в большом ходу. На днях Татан научился слову «хулиган» после того, как девочка четырех-пяти лет, усевшись насупротив скамейки, на которой сидела бабушка, принялась во всю глотку распевать какие-то песенки про «девочек-хулиганочек».
В пятницу в «Правде» было объявлено, что Зубов как бывший граф и чуждый элемент исключен из партии. Шутники в Эрмитаже собрались ему сделать «визит соболезнования».
На днях под председательством идиота Удальцова собрался Совет хранителей загородных дворцов, вынесший порицание Макарову за его выступление на конференции. Как бы унять этих идиотов?