Сохранность картины не может быть признана вполне хорошей. Многочисленные выпады красок, зашпаклеванные, но не ретушированные, уродуют ее в настоящую минуту и вносят неприятную пестроту в ее красочное целое. Однако всякий, знакомый с состоянием картин XVII века, должен согласиться с мнением, высказанным одним из наших сочленов, опытнейшим собирателем и техником по восстановлению старинной живописи, нашедшим, что порча «Бахуса» Караваджо не представляет ничего существенного и может быть без всякого риска и даже особенного труда исправлена. Сохранность этой картины может быть отнесена к вполне удовлетворительным.
Остается вопрос цены. Собственник картины, считая ее за произведение Веласкеса, рассчитывал первоначально за нее получить сумму, которая для произведений Веласкеса не сошла бы за преувеличенную, а именно — 250 тысяч рублей. С большим трудом удалось хранителям Эрмитажа, вошедшим в переговоры с владельцем, переубедить последнего и уверить его в том, что он обладает произведением Караваджо — художника, правда, не менее значительного, нежели глава испанской живописи, но все же уступающего ему в смысле оценки на мировом рынке, после чего владелец понизил цену на половину. Наконец, после дальнейших убеждений он согласился остановиться на 100 тысяч рублей. Едва ли нужным представляется при этом напоминать, что цифра эта не может быть уподоблена тому, что она же представляла собой до войны, когда наш рубль соответствовал 3 франкам 60 сантимам. Ныне даже официальная оптимистическая оценка рубля приравнивает его к 5 прежним копейкам, а, следовательно, и за картину «Бахус» Эрмитаж дает очень скромную сумму всего 5 тысяч рублей прежних денег, на самом же деле и того меньше, если взять в основу оценки нашей денежной единицы цены на предметы первой необходимости».
Совет Эрмитажа, вполне соглашаясь с представленным совещанием Картинной галереи доводами, постановил картину Караваджо «Бахус» приобрести за 100 000 рублей как вещь исключительно ценную и дополняющую представление об одном из самых выдающихся мастеров истории живописи. Вместе с тем Совет выражает свою признательность Э.К.Липгардту, первому обратившему внимание на приобретаемую картину и употребившему много старания к тому, чтобы Эрмитаж был обогащен столь замечательным вкладом.
Сегодня на заседании Совета художественного отдела Русского музея я выдвинул кандидатом в члены Совета архитектора-художника Андрея Яковлевича Белобородова, который по своей энергии, таланту и настойчивости по проведению в жизнь раз принятых решений вполне соответствует предъявляемым требованиям.
П.Нерадовский добавил, что Белобородов является хорошим знатоком эпохи классицизма, что для музея весьма желательно. Его архитектурные работы в доме княгини Юсуповой характеризуют его оригинальный такт и вкус.
Запишу для памяти. Сегодня же В.Н.Аргутинский-Долгоруков поднес в дар Русскому музею альбом рисунков Кипренского из собрания П.Я.Дашкова. Подарок чрезвычайно обрадовал не только Д.И.Митрохина, но весь состав Совета. Продолжается формирование кабинета рисунков и гравюр, за который со всей присущей ему серьезностью взялся милейший Дмитрий Исидорович.
На Совете художественного отдела Русского музея нам с Яремичем пришлось отстаивать приобретение ряда интересных произведений. В частности, предложенный Е.Н.Давыдовой автопортрет гравера Чемесова и натюрморт
И.Репина «Яблоки и листья» 1879 г., предложенный О.Н.Каратыгиной. Натюрморт Репина, по моему мнению, является выдающимся произведением, имеющим художественное значение, как со стороны темы, необычной для его творчества, так и по отношению художника к чисто живописным задачам, отражающим явные следы парижских настроений Репина в 70-е годы и следы прямого влияния Мане. Подобному произведению место только в экспозиции Русского музея.