Возьмем, к примеру, Южную Германию. Тут Австрия по отношению к Баварии является не только географически, но и морально восточной маркой, в которой части населения присущ свирепый и воинственный дух, что является причиной такого же различия между ней и соседкой, как между Пруссией и Рейнской областью. Некоторые в Австрии (их представляет Гитлер) более обостренно осознают необходимость борьбы со славянским миром так же, как Бавария осознает необходимость борьбы с Францией. Это уподобляет Австрию Пруссии, еще одной восточной марке, хотя, с другой стороны, Австрия - это реакция юга против северной Пруссии.
На севере приморский регион крупных портов гораздо либеральней, если брать буржуазию, и гораздо более просо-циалистический и прокоммунистический, если брать народ, чем большинство районов Пруссии. Эта часть страны куда нестабильней, чем Рейнская область, которая поэтому с Пруссией связана больше, чем даже со своей ближайшей соседкой Вестфалией. (Славянский элемент ощущается в Силезии и даже в Саксонии почти так же, как в Пруссии. В некоторых центральных регионах, как, скажем, в Тюрингии, тоже сохранились еще его следы - Ницше был из Тюрингии.)
Таким образом, можно ли противопоставлять Восточную и Северную Германию, которая более склонна к насилию, более просоциалистическая, более склонная к национал-социализму или к коммунизму, Южной и Западной Германии, в большей мере крестьянской и буржуазной? Несомненно, но с определенными нюансами: элемент, склонный к насилию, есть в Вене и в Австрии. Зато некоторые крестьянские районы на востоке чрезвычайно консервативны.
Мы сказали, что Германия была объединена и уже неразделима; тем самым мы хотели сказать, что попытки разделения будут способствовать возрождению унитаристского движения.
И тем не менее, каким будем эффект достаточно жесткого разделения Германии на три или четыре оккупированных региона? Объявленные оккупационные зоны отвечают реальным географическим, историческим и экономическим тенденциям точно так же, как зоны во Франции. Несмотря на существование сильного унитаристского направления, можно предположить, что, подобно Германии в 1940 г., Россия жестко утвердит свое господство на Балканах, в Польше, чтобы оказывать постоянное давление на Восточную Германию. Что произойдет тогда?
Если немцы почти полностью покинут захваченные русскими территории, Пруссии больше не будет, и русские смогут там быстро провести массированную славянскую колонизацию (поляков и русских) и ославянить тех немногих немцев, что останутся там либо возвратятся. Это уже не имеет ничего общего с моррасовским разделением Германии внутри Германии, но окажется полным изменением облика Европы, изменением радикальным, которое именно поэтому может стать долговременным.
Можно также представить, что за пределами зоны Восточной Пруссии, Силезии и Померании, полностью очищенной от немцев, образуется зона, еще населенная немцами, где будет сформировано правительство и общество, находящееся под непосредственным влиянием русских. Таким образом, мы получим своего рода русскую марку на западе во главе с Паулюсом1 или кем-нибудь другим - с тенденцией к славянизации или коммуникации либо всего лишь к возобновлению раппальской политики рейхсвера 1922 г.2 Зона эта может включать Саксонию, Бранденбург, Мекленбург и располагаться между Одером и Эльбой. Вне всяких сомнений, она будет включать Гамбург, регион, где когда-то были очень сильны коммунистические настроения.
Наряду с ней возникнет Северо-Западная Германия, находящаяся в руках англичан. Но если англичане оставят французам Рур, то получат всего лишь плацдарм без тылов. Так что они, несомненно, войдут и в Рур, а это регион, которым им будет очень трудно управлять.
У французов, если они получат только левый берег Рейна, непреодолимых трудностей не будет, но с какими-то они столкнутся; в любом случае это будет тяжелая ответственность.
Американцы не столкнутся с трудностями в Баварии, во всяком случае в первое время, но смогут ли они спасти Австрию от русских интриг?
А теперь, какова будет притягательность каждого из этих регионов для других? Если русские проявят ловкость, то смогут обеспечить притягательность своей зоны, так как создадут "национальное правительство", имеющее престиж и военное будущее как сателлит победившей России, правительство, которое сможет играть рядом с ней внешне почетную роль, а впоследствии даже способное отойти от нее (в случае смерти Сталина, психологического поворота Европы против России).