— Кулешов сам подошёл ко мне (мы лишь раскланивались, как соседи), сделал комплимент по поводу статьи об Еленине (хотя недавно ругал её Карелину), а потом спрашивает: а какого вы мнения о моей статье? Я сказал, что в его статье главными врагами — а он напечатался не в «Воплях», а в «Правде», — выглядят не воровство, не пьянство, не разложение сов. строя, не уезжающие понятно куда, а бедные Кожинов и Селезнёв. Он очень заволновался, стал длинно говорить, что он за точную науку, а они врут, что он рязанский мужик, а отец его, рабочий, погиб в 37-м, что для «них» Россия — средство лишь наживы, а он воевал. Я осторожно возразил, что Кожинов и Селезнёв бедные, а если он хочет обличить воров и невежд — вот, пожалуйста, Озеров. Он ещё более разгорячился, обозвал Озерова, потом опять стал бранить «руссистов»: вот Бор. Леонов, этот жулик, вот Юшин, просил меня помочь Юшиной, его жене, тоже вот пишет об Есенине. Я опять его прервал: если хотите быть объективным, побраните Кожинова — и Озерова, тогда все скажут: молодец Кулешов! Еще сильнее разволновался, даже рассердился, видно было, что этот ход его очень раздражает: раз, что вы мне навязываете принудительный товар, а вот у них жёны еврейки. Я отмежевался с шуточкой, и с шуточкой же мы разговор прервали. Но как волнуется! А ведь я не стал бы спрашивать, скажем, что думает друг Марка Еленина о моей статейке. Потом Кулешов снова ко мне подошёл, опять завёл разговор на ту же тему, бранил их, упирал, что жена у него русская. но почему Кожинов искажает факты?! Я ему напомнил про Лобанова, когда он его ругал в «ЛГ», и, перемежая слова комплиментами, сказал, что Озеров и К° используют его как шабес-гоя, что многие так и воспринимают его статьи и будут говорить, что Кулешов еврей или жена у него еврейка. Он опять стал страшно горячиться, бранил Храпченко, потом перешёл на Палиевского: он свою книжку, к[отору]ю все ваши так любят, издал четыре раза, а где же этика, работает зам. директора, чиновник, выступал на дискуссии «Классика и мы», а почему в печати не выступает, объясняет Храпченко за границей, где по-английски написано мэн, а где вумэн. Опять бранил Озерова и выдал: ни Озеров, ни Кожинов. Волнуется он очень.
— Итак, минувший 81-й был необычайно бурным. Какой же итог? Начнём с поражений. Снятие меня вызвало панику и малодушие, растерянность у межеумков. Это усугубилось арестом Иванова и слухами вокруг него. В той же линии — разгром «Н[ашего] с[овременника]» и раскол среди русских на кулаков и бедняков, отныне Исаевы и Бондаревы нам не союзники, а где взять других?.. Сионский разгул на теле достиг наибольшего предела, сл[едователь]но, воспитание народа в разгульном духе усилилось; как побочное, стало больше беспорядка, воровства, разгильдяйства, лени, а в результате нехватки стали близкими к предельным. Теперь положительное. Польша весь год висела грозной опасностью, она разрешилась наилучшим образом: сами навели порядок, врагами названы масоны и сионизм, а также проворовавшаяся шайка, западные масоны вынуждены ломаться перед своим плебсом в защитников «демократии», поэтому «разрядка» опять заскрежетала. Несмотря на поражение, мы удержали свои основные центры и кадры, перебежчиков не обнаружилось (это говорит о крепости движения и силе глубинных источников, которые его питают). Вышло множество боевых, наступательных материалов очень серьёзного уровня и значения (публикации «Н[ашего] современника]», «Ч[еловека] и з[акона]», «Москвы», книги ЖЗЛ, несколько публикаций о масонах) — в итоге широкое понимание сионистско-масонской опасности за год резко возросло и расширилось, это необычайно важно. Появились первые предвестники будущей открытой борьбы: выступления и письма в СП и падение Казаковой — мелочный этот факт нельзя недооценивать, здесь зародыш. Мы получили неожиданного союзника в лице публикаций Бородая, это вызвало большой отклик в среде естественно-научной интеллигенции, к умам которой наши работы имеют пока слабый доступ.
Ну а будущее? Смерть Кабалоева, Цвигуна и Кащея — это очень серьёзно и в нашу пользу. Они могут занервничать и перейти к резким мерам, опасаясь за судьбу зятьёв и внуков. Статья Кулешова — тому подтверждение. Он мне сказал, кстати, что ругаемая им статья Селезнёва — из «Сов. Рос.» (удар по Ненашеву-Ларионову), что сам Михвас [Зимянин Михаил Васильевич] его статью правил. В любом случае, 82-й год спокойно не кончится.