Здесь, конечно, много интриг внутренних, но и — само время. Боже мой, неужели оно становится другим! Как сопротивляется всему аппарат. Воистину, класс восстал на класс. Впереди жуткие битвы.
Забрезжила идея нового романа: о деде. Надо успеть съездить во Владивосток, к тете Вере.
Вклеиваю выступление Р. Щедрина на съезде композиторов. Его критические фрагменты.
"Мне кажется, что когда решение художественных вопросов начинает зависеть от финансистов, это знак беды!
Думаю, что такое положение сложилось во многом потому, что среди руководящих работников Министерства культуры СССР, в отличие от других министерств, практически нет сегодня компетентных специалистов-профессионалов. И последнее слово по любому вопросу, касающемуся музыки, принадлежит заместителю министра, немузыканту тов. Иванову. Тому Иванову, который оставил по себе печальную память в Большом театре, потом не нашел контактов ни с драматургами, ни с театрами, ни с художниками, а ныне наводит марафет по музыкальной части…?"
И, наконец, сюда же фрагмент из статьи Ю. Скопа.
"Из сегодня, вглядываясь в те тревожные и не очень-то сытые дни, думаю: сколъ загадочна все же эта штука — дарование…?
Обеспеченный им человек как бы заранее обрекается на крутизну и тягости становления. Судьба куда более снисходителъна и покладиста к тем, кто побесцветнее и посерее.
В основе творчества лежит поведение писателя. Он должен соблюдать в поступках величайшую осторожность. Эти слова принадлежат перу Михаила Михайловича Пришвина и запомнились мне навсегда. Убежден также, что они таят в себе сокрытый — узкоцеховой адресованностью — универсализм, то есть практически применимы ко всякому творчеству, если оно, безусловно, натуральное, в самом широком человеческом плане.
Таким образом, я сознательно клоню к тому, чтобы основная пришвинская посылка звучала для всех: в основе творчества лежит поведение человека. Ведь жизнь-то уже сама по себе — творчество. А поведение — образ жизни".
14 апреля. Уже несколько дней я в Костроме, два дня назад приехал на машине. Игорь Дедков в телефонном разговоре очень удивился: приехал просто повидать В. Симакина? В семье Вити для меня какой-то аккумулятор нравственного здоровья. Сегодня весь день гулял по старинному городу.
Написать бы рассказ: Тупиченков — на пенсии. Это бывший глава местной идеологии, с которым мы спорили, когда выходила в театре моя "Гибкая пластинка". Теперь он смиренен, любезен и предупредителен.
4 мая. Пасха. Мы с Валей, как всегда на майские праздники, в Болшево.
Судорожно заканчиваю роман, работы еще на два-три дня. Но, как обычно бывает, в конце пути идешь медленнее и осмотрительнее.
Вчера по телевизору видел концерт БДТ, посвященный 30-летию работы Товстоногова в театре. Еще раз порадовался выступлению Лебедева. Удивительный вид лицедейства.
Актера такого масштаба у нас больше нет. Индивидуальность, рассчитанная на огромные аудитории. Его жест, повторяющий движение лошади, грандиозен. Мне кажется, он мог бы изобразить все.
Выступала приехавшая из Москвы Доронина. Она свой номер построила, как обращение Клеопатры Львовны Мамаевой к племяннику. Необыкновенно хороша, ярка, широка. В ее речи (почти все по Островскому) было много горечи и бесстрашной дерзости. Вот, дескать, и я — не очень-то вы меня в свое время жаловали. Хорош был и маленький Трофимов. Всегда выразителен и интересен. И все же телевизор — это другая стихия. На его экране пропадает театральный актер, делается менее значительным.
А. Гребнев сказал, что вышел номер "Театральной жизни" с моей статьей о Л. Свердловой. Интересовался этой актрисой для московского кино.
Умерли Катаев и Арбузов. Чувство потери, хотя к Арбузову относился спокойно. Какую жизнь выстроил Катаев, как точно и только для себя ее прожил! Об Арбузове хорошо и неказенно в "Литературке" написал Леонид Зорин. В силу своей страстной любви к некрологам выписываю фрагмент. С какой-то печальной ревностью мы всегда читаем некрологи.
"Прощайте, Алексей Николаевич. Вот и настал этот горький час — окончилась Ваша яркая жизнь, омраченная тяжкими последними днями. Добрый и обаятельный сказочник, Вы создали много волшебных сюжетов — к несчастью, у Вашей собственной сказки оказался слишком жестокий финал… Столько лет мы прошагали бок о бок, и колокол нынче звонит по многим — завершилась большая и бо€льшая часть нашей прожитой вместе жизни.