Последняя подробность, объясняющая всю ситуацию: арабский журналист сказал мне, пока мы ожидали начала церемонии: "Когда Россия поднимется снова и займет свое место… Без России арабским народам стало очень трудно, и мы ждем этого".
16 октября, понедельник. Незабываемая поездка на юг, в сторону Ефрата, к развалинам Вавилона. Развалины, конечно, производящие большое впечатление, реставрированы. Это выразительно, но создает ощущение, что с тобою играют. Новый выстроенный дворец для "почетных гостей" на холме, который насыпали в том месте, где когда-то проходило русло реки, омывавшей город.
Обедали, потом видели комплекс мечетей, посвященных имаму Хусейну в Кербале. Первый внук Мухаммеда, обезглавленный здесь (над его головой — другая знаменитая мечеть в Каире). Сверху мечеть отделана золотом, а изнутри — гигантским набором зеркал. Современные хрустальные люстры и вентиляторы, как ни странно, вписываются в интерьер.
Истовость верующих, особенно молодежи, вот крепость этой веры и этика религии делают государство крепким. На людей я не устаю удивляться — их открытости, устремленности.
С нами ехали несколько молодых заносчивых ребят из Чехословакии. У них, как они говорят, не было денег, "у нас доллары!", и они чудесно путешествовали "на халяву", минуя наши сборы: экскурсоводу, шоферу и т.д. Народ не ропщет. Меня вообще поражает единство народа и правительства,
Вечером гуляли по городу. Впереди у меня куча денег, которые мне надо истратить.
17 октября, вторник. Утром час проработал. Недостаток финала — я кручу вокруг да около, постепенно, для себя, формулируя то, что хотелось бы сказать.
На нашем этаже в коридоре напротив холла с лифтами круглосуточно, меняя друг друга, сидят молодые люди, которые здороваются, когда мы приходим или уходим. Сегодня один из них куда-то вышел, но оставил на стуле папочку с листиком бумаги. В графах были какие-то арабские слова, но еще стояли цифры наших номеров. Быстренько прикинув, я обнаружил график: когда я ухожу и когда прихожу в номер.
В десять поехали с С.И.Журавлевым и Олегом Захаровым на базар. По дороге купили носки, а потом С.И. долго водил нас по лавкам антикваров. Огромное количество серебра, старинного оружия, богатств, которые люди вынуждены были продать. Было интересно, но тем не менее у меня разболелась голова от постоянного прикидывания наших и "их" цен, от разговоров о таможне, риске и о том, сколько за все это можно бы было получить "там".
После обеда ездил с переводчиком Хасаном в университет и быстро с деканом и зав. кафедрой русской литературы и языка все решили относительно обмена. Не помню имен этих людей, но многие из них учились в одно время со мною в МГУ. Хасан — замечательный парень, с совершенно русской психологией и русской, народной, оценкой наших российских событий.
18 октября, среда. Бесцельные шатания по базару. С.И. в коротких штанах с голыми ногами изображает из себя американца-магната ("О май френд!"), мы при нем. Смотрим и прицениваемся к грудам серебра. Иногда С.П. вздыхает, излагая нам московские цены, сколько бы можно за это получить, но опасно: вывоз золота и серебра из страны запрещен.
В 17 часов уехали в Тикрит, на родину Саддама, ребята-журналисты; обедал с университетской профессурой в какой-то чистенькой столовой. Брат одного из преподавателей кафедры немецкого языка хозяин этого заведения. "Кормят всегда чисто и в долг". Было много мяса в разных видах — на лавашах, и салаты. Купил ботинки. Не тот размер и дорого.
Я не уехал с журналистами, потому что на вечер назначена встреча с министром. Присутствовали: Хасин, Гази (старый писатель с седыми усами и капризами мальчика, он так же, как и я, закончил МГУ), министр, Олег, С.И. и я. Начались возвышенные тосты и названия друга друга "брат", хотя никаких резонов для братства, кроме выгоды, нет. Министр невысокого роста, круглолицый человек, пил и энергично, по-отечески одаривал всех кусками жареного мяса. Все было очень мило.
За несколько часов до этого праздника какой-то другой старик, увидев, что мы выходим из ювелирной лавки, отозвал меня и быстро сказал по-русски, что, поговорив с нашими соотечественниками, он понял, почему погиб советский строй.
Мне-то ясно, почему погибнет любой подобный строй. Дай Бог и Аллах здоровья Саддаму — без него чиновники все разнесут и растащат.
19 октября, четверг. Олег переел, у него расстроился желудок, он уже не xoчет мечей, сабель и шпаг. Он мучается. Утром С.И. уехал на базар, а я работаю. В легкой дымке передо мной река. Действительно, мне нравятся эта страна и эти люди. И главное — правдивость и чувство безопасности.