Выбрать главу

Вот мысли, которые пришли в голову, когда смотрел я на разбегающиеся темно-зеленые острова. Когда отплывали, Кижи, две церкви еще долго виднелись вдали, меняя объемы и превращаясь в рыцарские замки, мечети, многобашенные города.

8 июля. Не писал бог знает сколько. Прошел съезд писателей, который принес много разочарований. В выступлениях отчетливо читались собственные обиды, нежели стремление ратовать за общее дело. Я радуюсь только одному: не дал втянуть себя в склоки и перемазаться. Обошлось без доверительных разговоров и сплетен. На чем зиждется наше стремление говорить о чем угодно, только не о литературе? Съезд превращается в парад благих намерений. Все было бы нормально, если бы разговоры подкреплялись литературой. В этом мире писательское мнение должно быть выражено произведениями, художественным словом. Чего ждать от Рождественского, бывшего удачного поэта? Наша поэтическая гвардия — Вознесенский и Евтушенко — сыграла по спектаклю, сценарии которых предварительно оговорены.

В выступлении Бондарева был намек на "Имитатора" — окраска этого намека неясна, но, уж конечно, в соответствии со вкусом у Ю.В., не без раздражения.

За последнее время подготовил рукопись "Гладиатора", у которого теперь новое название — "Временщик и временитель". Название вытащил Б. Тихоненко. В моем сознании оно пока прижилось, но, чувствую, все еще тысячу раз поменяется.

Ленинская пьеса подвигается тоскливо, но я в нее верю, потому что нашел какие-то ходы. Дай Бог, все пойдет.

Сегодня в очереди за кабачками и помидорами прочел повесть А. Курчаткина "Бабий дом". Надо написать ему письмо, много терпения, уверенности в интересности этого сострадательного быта, но все это уже ушло. Есть фразы, которые меня просто пугают длиннотами и неуклюжестью. Хотя о литературе по фразам судить нельзя.

Сегодня на почте встретил Г.Я. Бакланова. Он рассказал историю о том, как Г. Марков еще на пять лет остался Марковым. Как известно, в Кремлевском дворце он своего доклада не дочитал. На 12-й минуте ему стало плохо, и он был госпитализирован. Тем не менее на следующий день к тов. Лигачеву пришла делегация: Катя Маркова, Агния Кузнецова и Георгий Тараторкин — дочь, зять и жена, и сказали: "Г.М. - полон сил, и он повесится, если не будет выбран". Повесится, дескать, от позора. Каково?

Еще пять лет писателям придется тащить на себе эту семью и слушать команды, передаваемые через Ю. Верченко.

11 июля. Вчера около шести сбил на Ленинградском женщину. Я ехал из "Знамени" весь окрыленный: взяли! Шел ливень, она бежала через дорогу на красный свет, накрывшись целлофановым мешком. Я ехал медленно, она буквально легла мне на капот. Когда вышел из машины, она, к моему удивлению, поднялась и хотела уходить. Скорее посадил ее в машину и погнал в 62-ю больницу — это рядом. Правда, секунду колебался, не вызвать ли милицию, на другой стороне в будке сидел постовой, но боялся шока и знал, что доставлю в больницу быстрее любой "скорой помощи". Оказалось, и этого было делать не надо. Пострадавшая по дороге отряхнулась и сказала мне: везите-ка меня домой. Мы проехали мимо больницы в Теплый Стан. Вчера два раза звонил ей домой: жива-здорова. Капот у меня помят. Но все могло закончиться трагично. Никогда теперь не забуду чувство неизбежного столкновения: она бежит, а я понимаю, что на нее наеду, и ничего не могу поделать, и те мгновения, пока она не поднялась. Я подумал: все, она мертва. Суд, тюрьма или многомесячная трепка нервов (я-то невиновен), моя дальнейшая жизнь — все промелькнуло в сознании мгновенно.

Все мы живем над пропастью. Разве только от нас зависит наша дальнейшая жизнь? Вчера в "Советской культуре" вышла разгромная статья, связанная с творчеством И. Глазунова. Все не так просто. Ходят слухи, что статью написал не Вася Кисунько, а Чегодаев. Слишком много за всем этим стоит.

Правда и подлинность просвечиваются через хвалебные статьи, через статьи разгромные, через некрологи. Нашел вот этот, хранившийся более двух лет, некролог.

"Безвременно ушла из жизни Нина Александровна Виноградова-

Бенуа, член Союза художников СССР, талантливый художник, добрый и чуткий товарищ, скромный труженик искусства, преданность которому составляла смысл ее существования.