В первом отделении Т.В. представила публике четвертый акт «Трех сестер» в постановке Немировича-Данченко. Сохранились декорации 1940 года, были сшиты костюмы по эскизам того времени. Зрелище это было особое и в какой-то мере вдохновенное. Если все в начале века обстояло именно так, как сегодня было показано, то я впервые понял и чем Чехов нас привлекает, и чем привлекал ту, далекую публику. Интеллигенция уже уходила как бродильное вещество общественной жизни. Она уже перерождалась в буржуазию и мещанство, что сейчас благополучно и произошло. А Чехов говорил о некой интеллигентной мечте новой жизни. О неком сне, идеальном сне, эталонной жизни, которая не осуществилась. О зеркало, которое манило…
Актеры все были знакомые, и каждый, конечно, роль приспосабливал под себя, но все же поразительным был Чубченко, как бы вылезший из своей кожи обаятельного красавца.
Во втором отделении показали, собственно, чистый литературный монтаж. Были выбраны из огромной переписки Чехова отдельные фрагменты. Их читали, сидя за столом, Доронина, М. Кабанов, В. Клементьев. Фантастически Т.В. отыграла переписку с О.Л. Книппер. Я полагаю, что она никогда не признается, что она играла ; каждый в зале составил свое отношение. Но возникла эпоха, возникли характеры, взаимосвязь. Здорово, великолепно! Часто актерская игра перехлестывала обилием смыслов и оттенков само слово. Зал слушал все это, затаив дыхание. Потом сценический монтаж как-то, когда по хронологии подошли к созданию «Вишневого сада», перешел в сцену приезда Раневской в усадьбу. Все те же актеры пересели за другой стол, стоящий на другом конце сцены. «Книжному шкафу исполнилось сто лет». Я все время думал о том, как же моя любимая актриса так по-молодому и с такой любовью к ней зала со всем этим справляется.
Невероятный успех, невероятные оттенки!
В антракте жена В.Г. Распутина Светлана сказал, что не может оторваться от «Твербуля». Я полагаю, что это комплимент - слишком уж мы с В.Г. разные.
18 января, понедельник. Утром одним махом сочинил свое представление на премию: «Литературный институт им. А.М. Горького выдвигает на соискание литературной премии М. Горького книгу своего профессора, известного писателя С. Есина, «Твербуль, или Логово вымысла. Дневник ректора».
Особенность этого литературного материала - дневник и роман - совмещение в разных жанрах единого объекта наблюдений. Роман и его история». Очень гордился и лаконизмом и точностью бумаги; БНТ без звука это подписал. Почти сразу же я повез книги и институтское письмо в «Литературную учебу», оттуда, не заезжая домой, поехал спускать жир - париться. Домой приехал около семи, довольно долго читал «Бомбейский лед», который меня потихоньку разочаровывает, а потом принялся готовить борще-щи, к приезду гостей. Еще на прошедшей неделе, в театре, я позвал в гости Сережу Арутюнова и Максима с Алисой. Борще-щами свое варево называю потому, что, во-первых, варю все на кислой капусте, дабы она не пропадала, а во-вторых, с большим куском свинины. Словно в обычный борщ, добавляю томатную пасту, свеклу и другие коренья. К двенадцати закончил, еще немножко грустно почитал и заснул, зная, что перехвачу снотворное ночью.
Весь день включенное у меня на кухне радио, впрочем, как и вчера, рассказывало о выборах на Украине. Интересует ли радио действительное положение с делами на Украине? Не знаю, но ясно одно: эти выборы выбраны для того, чтобы показать, как у нас нечестно, плохо и с использованием административного ресурса. Подтекстом все время: ах, Путин, Путин, что же ты устроил из демократического государства при Ельцине! Уже не помню, вчера или позавчера по «Эхо» спели дифирамб бывшему декану, а ныне президенту факультета журналистского МГУ, Я. Засурскому. До конца передачу я не дослушал, потому что куда-то уезжал, но начали ее Млечин и Альбац. И никого Засурский не трогал, не исключал, от начальства защищал! Сколько выучил замечательных журналистов! А сколько проходимцев, сначала славивших строй, а потом певших с чужого голоса? Кажется, несмотря на такого отличного президента, на факультете в смысле знаний не все так благополучно, как во время учебы Дедкова и Апенченко. Сужу по тем девочкам, которые иногда у меня появляются с телевизионными камерами и с микрофонами.
В средствах массовой информации, в бумажной прессе, да и в обществе много разговоров о сериале «Школа». Практически всё показали, как есть, а мы теперь удивляемся, что показали. Не может быть! В «РГ» по этому поводу выступили два специалиста одного духа, но разного мнения. Алексей Венедиктов, журналист, и Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в Москве. Как быстро Жене, после того как он раза три-четыре побыл депутатом Московской Думы, нашли новое место.
19 января, вторник. Не люблю выезжать в первую половину дня из дома. Здесь самая работа, а уже позже одна видимость, по крайней мере, главное, чем я живу, - текст, - уже не идет. Но надо было отвезти деньги в турагентство и начинать складывать книгу прозы выпускников-заочников 2009 года. Что касается денег, то в связи с кризисом и ливнями, которые только что прошли в Египте и вызвали задержки самолетов, цены вдруг упали и неделя отдыха в пятизвездочном, привычном для меня, отеле обойдется мне всего в шестнадцать тысяч рублей.
На работе была Е.Я., и я ей за полчаса продиктовал четыре страницы текста для предисловия к студенческому сборнику. Диктованные статьи получаются у меня лучше всего, здесь я разрешаю себе и поплавать и побезумствовать. Статья получилась любопытная, в первую очередь потому, что я здесь все знаю. Вот бы мне послезавтра что-то подобное сделать по поводу мемуарной книги Туркова.
Получил отпечатанные маленькие тексты, связанные с Валей. Я постепенно делаю книжку и попросил Лену Моцарт прочесать первый том моих Дневников. Сделала она это точно и довольно ловко, по крайней мере, тщательно и аккуратно. Об этой книжке думаю все время. Обмен оплатой и самими распечатками проходил в деканате.
Вечером у меня были гости. Сложность заключалась в том, что я был без машины и, выехав из института и по дороге домой набив целый рюкзак разной снедью, перед собственным подъездом я обнаружил, что забыл в деканате ключи. Пришлось возвращаться в институт и снова повторять путь на метро. Но все успел. Кормил ребят борще-щами, пловом и пирогом, который Светлана Михайловна испекла мне аж ко дню рождения. На всякий случай я сразу же положил его в морозилку. Вот и пригодилось. Пирог был с капустой и яйцом. Чтобы порадовать нашего Сережу, я купил еще восточной халвы с миндалем. Посидели очень славно. Я рассказывал ребятам, как «было при советской власти». В частности, как я впервые, сын реабилитированного, выехал в загранку, и как отец Льва Ивановича, работавший в то время в ЦК, подписывал в ЦК же какое-то ручательство за меня - не сбежит. У молодежи ощущение, что под каждой тарелкой сидел гэбэшник. Браво, средства массовой информации! Другая интересная история, как меня сначала не пустили в Америку, а потом пустили.
Ребята рассказали, что Ходорковский недавно получил премию журнала «Знамя» за какое-то с ним интервью. Кто был компаньоном по премии у олигарха, я не помню. Много интересного узнал от Сережи Арутюнова о его службе в армии. Он, оказывается, был ранен в Абхазии.
20 января, среда. Ходил стричься и заказывать очки. На стрижку цены поднимаются - моя очень простенькая стрижка уже стоит 620 рублей, плюс 100 рублей, которые я даю мастеру Володе. Видимо с кризисом ужесточается и жадность предпринимателей. Володя сказал, что у них в парикмахерской троих сотрудников уже уволили, но обязанности, естественно, переложили на работающих. Очки, наоборот, вроде бы подешевели - и стекла, и оправа, и подгонка обошлись мне менее чем в тысячу рублей.
Днем, когда я перебирал книги и бумаги, приходил сосед Анатолий, рассказывал, что его бизнес рушится. Он занимается торговлей элементов для сварки - не покупают, это показатель.
Государство обязано защищать своих граждан - по крайней мере, я так привык - от недоброкачественной пищи, а мы отменили ГОСТы; от дорогой и жульнической медицины - а мы уничтожили свою медицинскую промышленность и расплодили знахарей и волхвователей; от недобросовестной рекламы. В «РГ» занятное сообщение с фотографией. На фотографии эдакий симпатичный, несколько толстоватый молодой человек по фамилии Калиниченко, - украл в общей сложности 1 миллиард рублей у доверчивых людей. Организатор финансовых пирамид. Его теперь выдает Марокко и на родине его ждет 119 уголовных дел. Судя по тому, что все же попался, - мелкая сошка.