У вагона встретились с Володей Крымским. Инициатива этой поездки исключительно его. Для меня этот человек всегда представлял загадку. С одной стороны - бизнесмен, у которого в свое время в руках были и заводы и агентства недвижимости, а с другой стороны - он писатель и издатель. Несколько лет назад начал издавать большой журнал «Поза с автографом». Об этом журнале я уже писал. Он вкладывал в журнал деньги, но, кажется, московские писатели, по своему обыкновению, обошлись с ним не очень ладно. Теперь он журнал возобновил, номер печатался в Ульяновске, и вот Володя решил устроить там же презентацию. Я в ней основной гвоздь, тем более, что я еще оказался и умельцем ленинской темы. В редколлегию и совет журнала Володя опять набрал литературных бонз, в надежде, что кто-нибудь ему поможет. Я отчетливо понимаю, что дело это вполне безнадежное, что палец о палец никто не ударит, но об этом Володе не говорю.
В вагоне попутчиками оказались два парня родом из Ульяновска: Паша и Роман. Возвращаются из Москвы, где целый месяц работали в бригаде у отца Романа - проводили и запускали отопление. Роману идти в армию, он недавно окончил школу или колледж, а Павел уже окончил институт. Работы настоящей и прилично оплачиваемой в Ульяновске найти невозможно. Специальность Павла связана с компьютерами и авиастроением. В Ульяновске когда-то была серьезная промышленность, сейчас она почти умерла. Перспектив у молодого человека на хорошую работу, на возможность купить квартиру - никаких. Павел сейчас устраивается в Москву на работу в одно из подразделений ФСБ. Уже восемь месяцев идет проверка. Что меня поразило, так это любовь к своему городу. Видимо, она существует у всех россиян, а особенно у тех, кто покрутился в Москве. Рома собирается в армию на контракт. Это удел провинции, хорошо зарабатывающая Москва служить не хочет.
26 ноября, четверг. Событий, может быть, мелких для постороннего глаза, столько, что я не знаю, как со всем этим справиться. Я все же редко бываю в провинции, а здесь все сошлось: политика, экономика, культура. Всё, естественно, сосредотачивается на людях, на их возможностях, внутренней хватке. Хотелось бы эту запись построить на ряде портретов, но получится ли, не возникнет ли просто ряд информаторов?
На вокзале нас встретила еще молодая, по-русски дородная, но вполне живая и быстрая дама - Вера Викторовна Матвеева. Она приятельница Володи Крымского, но еще и заместитель директора департамента культуры в областном правительстве. Сразу записываю, что с директором Татьяной Александровной нам еще предстоит встретиться завтра. Ведает Вера - она позволила так себя называть - областной и районными газетами, сама журналист и в прошлом главный редактор областной газеты. Сразу ошарашила - расписание трудное, поэтому, говорит, давайте начнем с того, что вы, может быть, и не увидите. Жилка журналиста и коллеги. «Посмотрим наш новый мост, проедем по мосту старому, и я вам покажу, где находится Арсенал». Мне сразу вспомнились репортажи по телевидению, небольшой разговор в поезде с попутчиками Романом и Павлом. Один из них, то ли Павлик, то ли Роман, помнится, сказал, тоже вспомнив о катастрофе на Арсенале, что там, дескать, только десять официальных жертв, а он слыхал, что морги в двух больницах были переполнены.
Вот и Волга-река. Наша машина - Вера с шофером Андреем ездит на старенькой «Волге», на которой вскоре вышло из строя отопление, - спускается вниз с одной террасы на другую - сам-то город стоит на горе - и, наконец, мы въезжаем на огромный, прочный мост через реку. Тяжелые, все в заклепках, фермы. Чем-то этот мост похож на наш Крымский. Среди десятков тысяч заклепок стоит, по преданию, одна - золотая, ее ищут до сих пор. Мост памятный. Именно в этот мост, кажется, в пятый или шестой, несудоходный, пролет врезался теплоход «Александр Суворов» - тоже всенародная трагедия, уже тогда становилось ясно, что в нашем «Датском королевстве» что-то не в порядке. Мост старый, еще дореволюционный, называется «Императорский», для того времени он был просто циклопическим - четыре километра. С него, если глядеть налево, вдалеке, но отчетливо виден другой, новый мост. Собственно, там уже не Волга, а Куйбышевское водохранилище - это только автомобильный мост, и в нем уже 12 километров. Новый мост называют «Президентским». Вечером я вспомню об этом названии и подумаю: есть ли здесь ирония? Мы тогда будем в гостях у одного из местных, ну, без иронии скажем так, олигархов, у Николая Петровича, и, когда речь зайдет об этом мосте и его двадцатилетнем строительстве, он пренебрежительно, но твердо скажет: «Не мост, а переправа». Тут же вспомнит о том, как первый губернатор, он же еще в прошлом и первый секретарь обкома, когда рассматривался проект моста, довольно небрежно этот проект упростил, лишив сооружение еще одного полотна, проложенного, так сказать, по второму этажу. В свою очередь, этот рассказ вызвал у меня другую ассоциацию. Я вспомнил здание ТАСС у Никитских ворот и чей-то рассказ, будто это очень непростое по архитектуре здание должно было иметь этажей в два раза больше. Однако в процессе планирования выяснилось, что из верхних окон будет просматриваться квартира кого-то из членов Политбюро, проживавшего где-то на Бронной или на Спиридоновке и, значит, снайпер метким выстрелом уложит члена наповал. Тогда начальственный карандаш, подобно мечу Александра, разрубил клубок проблем, а заодно и архитектурный проект по высоте на две части.
Патронный завод, до которого мог долететь из начавшего взрываться Арсенала снаряд, находится на берегу между двумя мостами, а справа от «Императорского» как раз Арсенал. Здесь уже все обросло мифами. Из них можно выклинить несколько мотивов. Новый губернатор Морозов, как только началась эта трагическая эпопея, сразу приехал на место, но вот военное начальство искали чуть ли не десять часов. Очень боялись, что начнут взрываться фугасы и снаряды, заправленные не только взрывчатыми веществами, но, слава Богу, хоть с этим обошлось…
Наше расписание действительно оказалось трудным - провинция, если ей попадается Москва, жмет ее, как только может. Сразу же после моста повезли на местное телевидение. Там у меня состоялась двадцатиминутка с одним из местных журналистов. Это была телевизионная запись о якобы уже прошедшем «круглом столе», посвященном 60-летию местной писательской организации. Вел все это здоровый упорный парень, а передача называлась «Один на один». Среди нескольких тем звучала вовсю и тема ленинская. Значит, мой роман, только что вышедший в издательстве «Терра», известен и здесь. В Ульяновске тема эта приобретает особый оттенок - земляк, и в связи с этим возможно более свободное истолкование. Чем, сказать по совести, я и занялся.
Как обычно, я не очень запоминаю, что говорю, но мне обещали сделать копию передачи. В Москве послушаю и, если окажутся какие-нибудь интересные фрагменты, обязательно вставлю в Дневник. Здесь не было никаких телефонных звонков зрителей, эсэмэсок с порицаниями или каверзными вопросами. Надвигался на меня только плотный парень-ведущий. Но для меня-то на миру и смерть красна - чем больше давят, тем в ответах я агрессивнее и прямее. Тем более, что здесь я все знаю и убеждения мои прочные и проверенные.
А теперь, уважаемый читатель, вставка.
«Е.К.: Давайте отложим эту тему. Только еще один вопрос, если можно. Определите в двух словах, каков он, тот Ленин, о котором вы писали.
С.Е.: Во-первых, это человек очень высокой образованности. Во-вторых, это человек, который взялся руководить государством, будучи сам блистательным экономистом. И очень неплохим философом. В-третьих, этот человек, в отличие от многих других вождей, проявлял удивительную внутреннюю смелость. Несколько раз сидел в тюрьме. Посмел идти по крошащемуся льду Финского залива. В любой момент был готов рискнуть собственной жизнью».
О роли писателя в современных условиях:
«С.Е.: Действительно, роль писателя поменялась, писатель перестал быть тем, кем он был в советское время, - жрецом культуры, философом-провидцем, светочем, иногда советчиком государства. Перечисления его сакральных функций можно множить. В известной мере писателя исключили ныне из жизни. Мы все много говорили про советскую цензуру, но вот знаменитый писатель, бывший главный редактор «Нового мира» Сергей Павлович Залыгин, говорил, что писать надо уметь так, чтобы цензура тебя не трогала. У меня цензура, продолжал Сергей Павлович, за всю мою жизнь в лучшем случае страницу выдрала, да и то по отдельным фразам, по словам. Мы действительно умели писать именно таким образом. Писателям, которые ощущали себя на уровне журналистики, было, конечно, сложнее. Сейчас на смену той цензуре пришла гораздо более жуткая цензура - экономическая.