Революционеры, хотели победить физической силой, а кадеты дозволяли им делать опыт. Если б он удался, они пристали бы. Но он не дался, и они отстают.
…«Смотри веселее!» (Рассказ Витте). Когда встречали гроб Александра III, Трепов командовал эскадроном и, обратившись к нему, крикнул: «Смотри веселее!».
8 августа.
Вчера и сегодня подучил несколько писем но поводу моего «Маленького письма» о масонстве. Были два автора очень дельных писем: Евг. Ник. Жуковский, войсковой старшина Сибирского казачьего войска (Омского) и Ник. Конст. Волков, товарищ прокурора Сибирского окружного суда.
Первый рассказывал о переселенцах, о спорах администрации между собой. Зима. Переселенцы выкапывают яму, накрывают ее хворостом или соломой в виде тюфяка и там живут. Тиф, оспа. Леса нет. Когда достал, — министерство земледелия недовольно. В Омске два лесных склада, один казенный, другой переселенческий. Довольно одного. На чиновников возлагается пропасть работы. Всякая инициатива считается несоответствующей чиновничеству, зато кто отписывается, тот и идет в гору. Переселенцы великоросы — ужасны. Малоросы лучше. Много немцев и латышей. Ездил с губернатором на пространстве 60 верст. Все немцы и ни слова по-русски. 8 руб. в день — мужик, баба и мальчик. Поработает три дня и уходит. — «Мне, — говорит, — на месяц достаточно». Не заботится о будущем.
…В наше время надо много смелости и, главное, денег, чтобы говорить правду. Но у кого много денег, те совсем перестают говорить правду и начинают говорить ложь, а у кого их нет, тех преследуют, не дают говорить и т. д.
…«Или все, или ничего» — чем хуже народу, тем лучше революции. Правительство переходило к представительству. Александра II убили. Постепенной реформы не хотим. Она хуже, чем ничего. Нельзя учиться, так как школа, не истинно демократична. Нельзя повиноваться никакой власти, пока она не перейдет в руки народа. Нельзя заниматься земледелием, пока вся земля не перейдет в руки народа. Нельзя работать на фабриках, пока не будет 8-ми часового рабочего дня. Жить нельзя, пока все не перестроится по образцу социалистов-революционеров. Не человек важен, а формула».
Жуч. — Если б я был революционером, я бы с в вами не сошелся во взглядах. Между нами всегда бы стояла стена, через которую я не перелез бы на вашу сторону.
Цед. — А если б я перелез к вам? У меня хватило бы на это духу.
Жуч. — У меня не хватило бы. Не могу похвастаться.
Цед. — Вы уклоняетесь от прямого ответа на мой вопрос: если б я перелез? Как вы поступили бы?
Жуч. — Я попросил бы вас извинить меня и стал бы строить между нами новую стену.
Цед. — Я мог бы помешать вам в этой работе…
Жуч. — Каким образом?
Цед. — Не знаю… смотря по обстоятельствам.
Жуч. — Во всяком случае, я не уступил бы вам.
Цед. — Мы стали бы драться?
Жуч. — Или драться, или… я просто бы ушел от вас. Вы меня извините, пожалуйста, но во мне, вероятно, слишком много недостатков чисто русских… скажите — предрассудков, отсталости, варварства, но я устал от вас.
Цед. — Но русский антисемитизм выражается в таких грубых формах, что они осуждаются всем человечеством.
Жуч. — Я человек достаточно воспитанный, чтобы предпочитать идейные формы всяким другим.
Цед. — Значит, грубые формы антисемитизма вы осуждаете, и если б вам пришлось выразить свое мнение в печати, вы их осудили бы?
Жуч. — Я не литератор и такой необходимости не предвижу.
Цед. — О, вот какой вы! Я не ожидал. Вы, следовательно, сочувствуете погромам?
Жуч. — Нет, погромам я не могу сочувствовать.
Цед. — Почему же не выразить им осуждения?
Жуч. — Борьба между расами, славянской и семитической, — фатальная борьба и, думаю, непримиримая. Поэтому я стал бы на сторону сионистов, если мог бы верить искреннему желанию евреев поселиться в Палестине.
Дед. — Вы полагаете, что они лгут?
Жуч. — Нет, не полагаю. Они просто ошибаются.
Цед. — Вы не хотите быть побежденным?
Жуч. — Евреями?
Цед. — Нет, в этом споре?
Жуч. — Я достаточно ясно выразился. Да и что я? Достаточно тлю, что есть русские писатели, которые оправдывают Иуду.
…Говорил горячо, ударял кулаком об стол, и вдруг поймал себя на актерстве, подумал, не развил ли в себе замашки.
…Власть обращает внимание на мелочи, а важное пропускает. Мелочи всегда были важнее.
…Душевная муть не проясняется, а густеет. Человек живет в атмосфере кровавых образов и злобных представлений. Чем бороться с этой растущей волной взаимной ненависти?