— Классно.
— А особенно когда у человека депрессия. Ангелы, она говорит, совершенно этого не переносят. Не то что они ему не помогают, они вообще его бросают обычно. Поэтому лучше в нее не попадать. Тут… Господи, зачем я все рассказываю?…»
Куча обид вокруг. Еще какая-то сволочь наговорила на автоответчик что-то про то, что я сука. Если бы не ломался все время определитель, можно было бы и за жабры взять. Какая радость гадости наговаривать? А Петкун говорил, что ему клеем замочную скважину от любви заливают. Надеюсь, что и меня этот кто-то поливает дерьмом от любви.
Все меня динамят. Переносят встречи и нагло лгут. Я какая-то сегодня бедная жертва — увы мне и ах. Принимаю решение, натурально скрипя зубами: не позволю больше себя динамить. Буду стоять за себя. Не буду вестись. Интересно, я это себе всю жизнь буду говорить?
Божественное. Это служить людям, что ли? А я как же? А мне должно быть от этого приятно?
Настоящий друг дал мне почитать биографию «Битлз». Как дурак ищу ответы там на свои вопросы. Нет ответов. Интересная книжка.
1 марта 2003 года
Опять наступила зима.
Была репетиция со Скляром и Богушевской. Посмотрели на старинный, расписанный змеями, что ли, «мерседес» 70-х, по-моему, годов Скляра и пошли к метро. Иду и думаю: ну я-то ладно, но Ира вроде элитарная певица, звезда уж покрупнее многих, ан нет, до метро пешком идем. Это значит что-нибудь или ничего не значит? По-моему, в какой-то книге Акунина про старинную московскую жизнь было написано, что главное в России — понты. Исключительно хочется понтов.
21 марта у нас будет концерт в ЦДХ. Будем петь Вертинского, Козина и Утесова. Как вот, думаю, мой народ, привыкший колбаситься в ночных клубах, будет сидеть и слушать, не прыгая, этот концерт? Ира меня сразу спрашивает: «А что ты наденешь?» — «А это важно?» — «Конечно, важно», — говорит. А что я, правда, надену?
Контрабасиста Саши Скляра зовут Абелардо Альфонсо Лопес, и он реальный кубинец.
Со мной случился перелом. Мне надоело ныть и канючить. Мой маленький друг, спасибо.
Звонила Катя Жукова, президент фан-клуба. Рассказала, что началась кампания по расклейке афиш. Была страшно удивлена, что я об этом знаю очень приблизительно. Как это я не бегу и не клею собственные афиши и не я даже это организую? А я, блин, пафосный артист, мне знать не надо, сколько человек, афиш, чего и куда. Вот наконец-то я пафосный артист. Ничего не знаю, а? Афиши? Хорошо! Десять человек? Прекрасно. Клей сами купят? Потрясающе! Вот оно, пришло — отстраненность-от-механики.
Иду по переходу. У нас тут уже около года девушка поет под гитару. Репертуар мне не нравится, но так проникновенно поет. Даю все время денег. Когда есть. Она меня давно уже знает в лицо. Я ей иногда даже песню «ДДТ» заказываю, «Дождь», — очень душевно она ее поет. Она думала, я — буржуй. А тут недавно сказала, что видела меня по телевизору. Я ей говорю: давай, приходи на концерт, я тебя впишу. Это было месяца полтора назад, в «Б2». Она, по ходу, приходила, потому что сказала потом, что пиво дорогое. Я спрашиваю: придешь в «Запасник»? Она отвечает, что с парнем придет. Теперь она думает, что я не буржуй, а музыкант.
Анализ мой такой: вот я нипочем не смогу петь на улице, мне горло жалко и обязательно надо, чтобы меня внимательно слушали. И страшно это как-то интеллигентному человеку. С другой стороны, может, она зарабатывает больше меня? С третьей стороны, все это ничего не значит, потому что социального расслоения нет — какая разница, кто где поет и сколько у кого в кармане денег? Главное, что у него внутри. Очень умные мысли у меня…
Сегодня звонили с лейбла. Говорят, неси свои фотографии, будем из них обложку для альбома делать. Думаю, ребята, а вы не хотели бы фотосессию там какую-нибудь специальную замутить, вы вообще лейбл или кто? Принесу, говорю.
Интересно, чего я стою? Я вообще самостоятельная в музыкальном смысле единица? Или так и буду вечно от чего-то зависеть?
Тра-ля-ля. Надо становиться героем. Нет другого выхода.
2 марта 2003 года
Приходил друг из хоровой академии. Принес диск, где мужской джазовый квартет исполняет «Ты вошел в меня почти случайно». Совершенно непередаваемые ощущения от прослушивания.