Депрессия не наступила. Когда все понимаешь, то у депрессии нет шанса свалиться тебе на голову как снег, потому что она, голова, непрерывно работает. Ну и мы написали с одним парнем песню, которая совершенно отражала мое настроение и мысль о том, что рая на земле, скорее всего, не будет, а фишка в том, что, зная это, надо идти своим путем, вставать каждый раз и идти, а бить будут все равно, и все равно будешь падать. Главное — вставать и идти.
Встану
Руками не прикрыта голова,
Это не защита, раунд длится вечно.
Падаю опять и не хочу вставать.
Пусть уже убьет. Мне даже крикнуть нечем.
Припев:
Все равно я встану.
И точно знаю, будут бить.
Все равно я встану —
Можно только стоя быть.
Концовку отменили в этот раз.
Сегодня на меня уже никто не ставит,
Предательски зачем-то капает из глаз.
Пускай я не герой — зачем со мною так?
Припев:
Все равно я встану.
И точно знаю, будут бить.
Все равно я встану —
Можно только стоя быть.
Серега Петухов, с которым мы написали большинство песен, особо просил обозначить, что новую песню написал не он.
Радиостанции песню взяли, и, пока они не оказали ей супербольшого респекта, никто не знает, правильный это был шаг или нет. С клипом тоже не все еще ясно. И дата выхода альбома пока плавает. Скажу одно: период стал другим. Я стою.
Шкурку человека, убитого моими руками за надрывный кашель над моим ухом, я повешу у входа в квартиру — как некоторые народы вешают маски своих богов, чтобы те приветствовали гостей и отгоняли злых духов. Виси, шкурка, теперь ты точно не будешь кашлять…
14 апреля 2003 года
Граждане, а ведь вам придется теперь искать радио «Арсенал» в самой заднице FM-диапазона, потому как я с большой вероятностью буду вести там программу, посвященную всяким тусовкам. Для этого мне придется в рабочем порядке тусоваться каждую неделю и раз в неделю два часа вести эту программу.
30 апреля у меня эфир на — страшно сказать — радио «Шансон». Программа романсов.
Мы репетируем романсы. Я езжу в большой массивный дом, где в комнате рояль. И мы поем романсы, и приходит кот, и валяется на полу, пока кто-нибудь пальцем ноги не почешет ему его пушистый живот.
По-прежнему ведем дискуссии со звукозаписывающей компанией о том, выпускать ли альбом. Они пытались меня убедить, что это слишком дорого и что мы сами во всем виноваты. То есть пытались меня убедить, что альбом издавать-таки не нужно. Наверное, так оно и есть, только это… альбом-то нужен.
Непреходящее ощущение зае…сти. То ли череда стрессов, которые валятся на мою голову, то ли авитаминоз.
Сегодня посмотрели передачу со мной и Селезневым в эфире. Все-таки чинопочитание в крови у русского человека. Никакого диалога. Монтаж программы выстроен таким образом, как будто спикер парламента — это пуп земли и все вокруг него вертится. Да и в студии тоже так было: все бегали, носились — сюда ходи, сюда не ходи, уберите ноги из прохода, Он проходить будет. Вот не пойму, всю прикольную первую часть передачи вырезали, и сижу я, как идиот, непонятно, типа, зачем, а то, что я эдак, так, эдак, так, — ничего ж нет в итоге в эфире. А-а-а-у-у-у-ы-ы-ы. Хотя чего удивляться, телевидение, оно такое. Но к чести MTV — они много там оставили.
Лейбл предложил записать дуэт с не-скажу-каким западным исполнителем. Завтра буду ему звонить, если не забуду. Ну, в смысле звонить ему будет его подруга, которая поклонница его и меня одновременно. Даже смешно: мы с ним какие-то родственники по женской линии получаемся.
Меня научили пользоваться пультом на радио, чтобы мочь вести радиопередачу. Делают мне пропуск. Не прошло и трех лет, как у меня опять появляется удостоверение «Пресса».
Завтра у меня концерт. Уже и не помню, как это делается — в смысле, концерты.
Завтра начну писать дневник про личную жизнь. А чего, действительно, стесняться?
16 апреля 2003 года
Страницы личной жизни.
На саундчек пришли странная девушка и странный парень. Говорят: «Мы — группа такая, «Палата Люкс». Давайте мы с вами будем концерты давать?» Даже и не знаю, хорошо это или плохо. Буду думать.
На улице случайно встретились люди из Москвы, из Питера и из Киева. Наверное, нам всем на один концерт в итоге. Думаю, а вот если я не приду, что будет?
Офигительно здорово на улице. Почему-то офигительно фигово себя чувствую.
Личная жизнь довольна весной. Личная жизнь таскает мой браслет и считает, что с ним лучше. Вот и все пока про личную жизнь…
18 апреля 2003 года
Концерт мне не понравился. Интересно, можно такие мысли безнаказанно писать в дневнике? Я же отдаю себе отчет, что мой дневник в некотором роде средство массовой информации, иначе куча народу не просила бы меня написать про них тут. Злобный Бучч выполняет просьбы трудящихся.
Итак. Человек номер один, выполняю свое обещание и пишу о тебе. Значит, мы прогуляли пол-Москвы и сидели на вокзале в бистро среди странных персонажей, поглощавших остывший борщ и мелькающих там и сям. Какой-то Нотр-Дам — нищие, калеки, увечные, пьяные уроды. Ведущая мысль: чем все это кончится, интересно?
Человек номер один дробь один. Это страшный человек, он слишком много знает и имеет свойство возникать в любой точке, стоит лишь о нем чуть подумать. Считает себя мной.
Человек из столицы. Надеюсь, ты сейчас в ней, потому что если ты не в ней, то это прикол.
Немного интриг в холодной воде.
Ну вот таким образом мне удалось усвоить стиль большинства писем, приходящих мне. Чем загадочнее, тем романтичнее.
Про концерт еще раз. У меня была травма шеи. При некоторых обстоятельствах на меня упала тетенька весом в сто двадцать килограммов. Потом она упала на меня еще два раза. Мои позвонки сомкнулись, да так, что дядя-рентгенолог осмелился утверждать, что у меня родовая травма и что меня родили со сросшимися позвонками. Это неправда. Мой собственный папа, который к этому времени стал из просто терапевта мануальным терапевтом, за несколько зверских сеансов отцовской любви развел позвонки по местам. Травма была ликвидирована, если яснее выразиться. Последствия остались и дают о себе знать. Последний раз они дали о себе знать перед концертом. Мне было плохо. А-а-х, о-о-х. Поскольку никого, кому можно было бы ныть для удовольствия, не было рядом, пришлось заглотать лекарство. Потом пришло спасение и натерло меня мазью. К началу концерта мое сознание было мутно, но шея поворачивалась. Колбаситься было никак.
Ну и деталь: мы не единый веселый организм, который отрывается под собственную музыку. Мы слишком полны мыслей.
Я думаю, что буду что-то радикально менять в наших концертах. Мы уже прошли весь классический рокерский набор и повторять старое уже неприкольно. В первую очередь мне.
Откуда пацанов столько в зале стало?
.у меня близится сессия, так что я даже не знаю, как и чего теперь думать о Вас, не успеваю переключиться за те короткие на сегодня свободные часы на то, чтобы всерьез что-то сейчас Вам посоветовать. Просто чётко: мне оно оч. много значит и я на самом деле готова сейчас — по возможности — сделать для Вас тот максимум, на который сама способна. Голосую отовсюду, откуда только получается, хочу Вам успеха!..
Друг, написавший мне это: «…»
Спасибо тебе отдельное. Здорово меня поддерживаешь.
Как попадают в программу «Время»?
Ее как раз тогда заново создали, специально под выборы Ельцина. Мой дипломный руководитель сказала: «Приготовьте вашу презентационную кассету, ко мне должны прийти». У меня была кассета с репортажами из Вологды, вполне хорошая. Я до сих пор не знаю, что за человек приходил на кафедру и как он передал мою кассету в редакцию «Времени», но факт есть факт: он передал, а мне дали телефон, по которому брала трубку тогдашняя ведущая Арина Шарапова. Это само по себе ничего не значило — сотни кассет попадают всем в руки на телевидении, так же как сотни дисков пылятся в звукозаписывающих компаниях, и ничего ни из того, ни из другого не выходит. Но у меня был заветный телефон, а у Арины Шараповой не было возможности от меня скрыться. Пару месяцев пять раз в неделю она говорила, что кассету еще не посмотрели, но в итоге, видимо, сломалась, и меня позвали в Останкино. На меня строго посмотрела главный редактор, и так началась моя карьера в программе «Время».