19 августа.
Сообщают о приближении тайфуна. Наверное, поэтому рука болит нестерпимо и я совсем не могу передвигать ноги. Три раза в день принимаю по три таблетки дол осина, купленного Сацуко, и боль успокаивается. Это лекарство надо глотать, поэтому оно мне нравится больше ноблона. Но оно того же рода, что иаспирин, и я после него очень сильно потею.
В начале первого позвонил господин Судзуки:
– Из-за тайфуна я не смогу к вам приехать. Позвольте пропустить сегодняшний визит.
Я согласился и из спальни пошел в кабинет. За мной туда немедленно вошла Сацуко.
– Пришла за обещанным. Сейчас пойду в банк, а потом сразу в гостиницу.
– Приближается тайфун, не лучше ли тебе сейчас не выходить из дома?
– Надо покончить с этим, пока ты не передумал. Умираю от нетерпения увидеть на пальце камень.
– Я от своих обещаний не отказываюсь.
– Завтра суббота, и если встану поздно, в банк не попаду. Надо ковать железо, пока оно горячо.
Я собирался употребить эти деньги иначе. Несколько поколений нашей семьи жили на Хондзё Варигэсуй, но мой отец переехал в район Нихонбаси, в первый квартал Ёкояматё. Я был тогда ребенком и точно не помню, в какой год Мэйдзи это произошло. В 12 году Тайсё (1923 г.) после сильного землетрясения отец построил новый дом на Мамиана, районе Адзабу, и мы в него переехали. Отец умер в 14 году Тайсё (1925), когда мне был сорок один год. Мать на несколько лет пережила его, она умерла в 3 году Сева (1928 г.). Я сказал: построили новый дом, но в действительности в Адзабу, неподалеку от усадьбы, где в эпоху Мэйдзи жил Хасэба Сумитака[55], член Общества политических единомышленников, с давних пор существовало старое строение, большую часть которого перестроили, и только один флигель оставили в неприкосновенности. Мои родители жили отшельниками в старом флигеле, наслаждаясь тишиной места. После пожара во время войны дом был опять перестроен, но старая часть чудом избежала огня, и в ней оставалось все так, как было при моих родителях. Она, однако, почти разрушилась, стала непригодна для пользования, и сейчас в ней никто не живет. Я подумывал снести флигель, построить на его месте современный дом и жить в нем затворником. Но этому воспротивилась моя жена, считая, что нельзя без особых причин разрушать место, где провели последние годы жизни покойные родители, и надо сохранять эту часть дома, насколько это возможно. Разговорам не было бы конца, и я решил заставить жену согласиться и пригласить рабочих, чтобы снести развалившийся флигель. Остальная часть дома достаточно просторна, чтобы в ней расположилась вся семья, но для осуществления различных замыслов мне жить со всеми было бы неудобно. Говоря о новом месте уединения, я хотел устроить свою спальню и кабинет как можно дальше от комнаты жены и оборудовать для нее отдельную уборную рядом с ее спальней и там же ванную, деревянную, японскую – «для удобства жены», а свою облицевать кафелем и установить в ней душ. – Напрасная трата – устраивать две ванные во флигеле, – говорит жена. – Я могу прекрасно мыться в одной ванне с госпожой Сасаки и О-Сидзу.
– Ты можешь позволить себе роскошь иметь персональную ванную. В пожилом возрасте так приятно спокойно наслаждаться в ванне.
Мой план заключался в том, чтобы жена насколько возможно сидела бы в своей комнате и не шастала по всему дому. Дом, в котором мы сейчас живем, я тоже хотел перестроить и снести верхний этаж, но, во-первых, Сацуко была против, а во-вторых, на это не оставалось бы денег. Тем не менее от мысли устроить себе уединенное жилье я не отказывался, – три миллиона, на которые нацелилась Сацуко, и были частью необходимой для этого суммы.
– Вот и я!
Сацуко вернулась очень быстро. Вид у нее был генерала, возвращающегося с победой.
– Уже съездила?
Она молча раскрыла ладонь и показала мне камень. Действительно, великолепный кошачий глаз. Мои мечты об уединенном жилище превратились в драгоценность в ее руке.
– Сколько каратов?
Я положил камень себе на ладонь.
– Пятнадцать.
Неожиданно я ощутил в левой руке страшную боль. Поспешно выпил три таблетки долосина. Но, когда я смотрел на торжествующую Сацуко, сама боль доставляла мне невыразимое блаженство. Насколько это лучше, чем перестройка дома!..
……………………………………………………..
20 августа.
Приближается тайфун № 14, сильный ветер и дождь. Несмотря на это, я, как раньше и намеревался, отправился в Каруидзава. Поехал вместе с Сацуко и Сасаки. Сасаки ехала во втором классе. Она изо всех сил старалась нас убедить отложить из-за плохой погоды отъезд на день, но ни я, ни Сацуко ее не слушали. Мы оба были страшно возбуждены, и нам хотелось, чтобы тайфун свирепствовал еще больше. Это чары кошачьего глаза...
23 августа.
Предполагал сегодня вместе с Сацуко возвратиться в Токио, но жена сказала:
– Детям нужно в школу, мы все возвращаемся завтра, на день раньше, чем собирались. Останься еще на день, поедем все вместе.
А я-то предвкушал удовольствие ехать наедине с Сацуко.
25 августа.
Сегодня утром надо было опять лежать на доске, но пользы от этого нет, и я решил это прекратить. В конце месяца оставлю и иглоукалывание.
…... Сацуко сегодня вечером умчалась на какой-то матч в Коракуэн.
1 сентября.
Сегодня 210-й день[56], но ничего особенного не произошло. Дзёкити улетает в Фукуока на пять дней.
3 сентября.
Чувствуется приближение осени. После ливня приятно смотреть на ясное небо. Сацуко в кабинете поставила в вазу гаолян и петуший гребешок, а при входе букет из семи осенних цветов[57]. Переменила в кабинете свиток – стихотворение на китайском языке Нагаи Кафу[58], написанное им самим на бумаге семи цветов:
55
56
210-й день с начала года по лунному календарю традиционно считается несчастливым днем, так как в этот период часто из-за тайфуна гибли рисовые поля.