И я с ней заодно.
И хотя я люблю модные красивые ногти, на самом деле мне просто хотелось, чтобы кто-то смыл грязь с моих рук. Тысячу раз, потому что спустя неделю в «Бринкман и Бэйнс» моя невинность запятнана, я по уши в грязи.
Оказывается, пиар на один процент состоит из сбора информации и на девяносто девять — из дерьма. Теперь я понимаю, почему Анита подарила мне лопату. Помните, мистер Нили разглагольствовал о творческом потенциале во время собеседования? Так вот, без творческого потенциала здесь никуда — ведь мне приходится выдумывать всякую чушь, от начала до конца фабриковать истории, поступки и целые жизни. И я не просто приукрашиваю — я нагло вру. Сплошные враки, и ни капельки правды. Я утопаю в дерьме.
Конечно, каждый из нас подозревает, что в мире полно лжи и обмана, но я столько лет редактировала статьи, основанные на фактах и реальности — финансовые выгоды от содержания пригородного кладбища или скрытые опасности подтяжки лица, — а теперь очутилась в самом сердце империи зла, которая сама придумывает реальность. Это страшно, это отвратительно, и — ладно, боже мой, так уж и быть, признаюсь — это захватывающе.
Уверена, крупные пиар-компании или те, у кого клиентура поприличнее: писатели, ученые, танцовщицы из Вегаса, — не ведут себя так низко. Но «Бринкман и Бэйнс» находится в самом низу пищевой цепочки. Мне платят за то, чтобы я вкладывала речи в чужие уста, сочиняла чужие личности, даже подсказывала, с кем хорошо бы ходить на свидания! Я не разгребаю дерьмо — я сама его произвожу. Восхитительное, извращенное могущество. Как будто я вдруг превратилась в Волшебника страны Оз. В Лиз Смит[8]. Или в Билла Гейтса. Маленькая поправочка: стоит облажаться, рассердить клиента или опозорить фирму, как меня выкинут на улицу быстрее, чем новый наркотик.
Поэтому надо ли удивляться, что мне хотелось вымыть руки? Конечно нет.
К тому же Мэнди посчитала, что мои верхние конечности просто неприличны: «Послушай, Эми, я понимаю, ты много работаешь, но с такими кутикулами на люди страшно показаться».
7 апреля
Сегодня я отправилась на ежемесячный ужин с моими родственниками. К несчастью, Стивен задержался на деловой встрече и не смог приехать.
Мои родители и бабушка — по маминой линии — живут в тихом пригороде, где я выросла. Там так скучно, что от одной мысли о визите туда бросает в дрожь. Самое захватывающее событие тамошней культурной жизни — конкурс запеченного цыпленка, который спонсирует местный филиал организации «Худеем вместе». Лучший цыпленок прошлого года был начинен солью и сыром «Велвита». Понятно, почему Николь, осевшая в родном городе после того, как вышла за милого, но до оскомины нудного Чета, теперь каждые выходные ночует на моем диване. Случайный секс в большом городе куда приятнее.
По совпадению городок, где вырос Стивен и где до сих пор живут его родители, всего в паре миль. Это местечко побогаче, но такое же тихое, старомодное — идеальное прибежище для тех, кто одной ногой уже в могиле. Несмотря на то что наши родители живут почти по соседству, мы редко устраиваем совместные семейные посиделки. Из соображений безопасности, потому что наши семейки ненормальные. Это не сразу бросается в глаза. Но ядовитый плющ тоже такой симпатичненький — так и хочется потрогать, — а потом месяц чешешься. Поэтому оба наши семейства собирать можно только по большим праздникам и на похороны. На свой страх и риск.
Мои родители, Боб и Терри Томас, практичные и консервативные люди. Папа — менеджер среднего звена в сети продуктовых супермаркетов, мама — учительница начальной школы. Последние двадцать пять лет они ни разу не переезжали и только один раз делали ремонт. Ужинают они тем, что окажется в холодильнике, всегда ровно в шесть тридцать после местных новостей. Хотя все мы взрослеем и умнеем — в разной степени, конечно, — эти ужины всегда проходят одинаково, что внушает спокойствие. Список гостей за последние годы изменился: муж Николь больше не приходит (и хорошо — вряд ли это понравилось бы его новой жене), зато являются Стивен и бабушка, которая переехала к моим родителям. Но в основном мало что изменилось с тех пор, как мы с Николь были детьми.
Даже разговоры.
Что бы ни происходило в нашей жизни или в мире, семейный ужин непременно подразумевает семейные сплетни. Радости и несчастья. Победы и унижения. Дяде Лео удалили подозрительную опухоль (доброкачественную), кузина Лидия встречается с бывшим уголовником. Все равно что ужины с Мэнди и Анитой в «Фрутто ди соль», только в параллельном мире и без разговоров о сексе. И хотя я все время жалуюсь, что каждый месяц приходится ехать за город, на самом деле мне это нравится. Напоминает, откуда я родом (или о том, как хорошо, что я оттуда свалила) и как важно иметь семью. Даже если кое у кого из семейки крыша поехала.