— Футболку?
— Ага. Дизайнерскую! Ну, такая классная, ты просто не представляешь! О-фи-ген-ная футболка, я вообще таких не видела, я даже думаю, что она вообще такая одна, больше нету… Одна беда – красится, как зараза… Я даже, когда пол ею мыла, смотрю – опа! - синие разводы на паркете! Прикинь?
И я, обмирая от радости возвращения, как на крыльях выпорхнула из плюшевого антикварного уюта и села в метро – не в конку, заметьте, удержалась-таки в последний момент! И там, в метро, повинуясь неистребимой дурной привычке, скосила глаза в чужой раскрытый журнал и упёрлась во фразу: «Актёры будут говорить на языке классической русской литературы, переживая нравственные страдания!»
Ну, разве можно на что-нибудь променять этот дивный, бесподобный мир?
А конка пускай себе едет, куда ей надо – бог с нею, на что она мне сдалась? Тем более, что едет она всё равно так медленно, что в случае чего я всегда успею заскочить на ходу.
23 август 2011 г.
Мой сосед с первого этажа держит свой велосипед на привязи под лестницей. Недавно я обратила внимание на то, что этот велосипед – незаметно, как все молодые люди – заматерел, раздался в плечах и вырос-таки до скутера. Можно сказать, что он стал почти неузнаваем, только в лице смутно проглядывает что-то от прежнего юного велосипеда. Правда, мотор он себе, судя по всему, так пока и не отрастил, потому что я уже несколько раз видела, как его хозяин сидит в седле, подбоченясь, как польский гусар, а какие-то развязные лохматые юноши с гоготом и свистом таскают их обоих вручную по мостовой. Но я верю, что со временем всё наладится и, возможно, при правильном питании и хорошем обращении этот скутер сумеет дорасти до мотоцикла.
Кроме, собственно, хозяина в его седле частенько сидит моя подруга Ванесса с четвёртого этажа. Разумеется, когда скутер уже накормлен, стреножен и не может понести. Я не знаю, зачем она там сидит и что при этом себе представляет, а спросить – не отваживаюсь. Говорить она, в принципе, уже умеет, и довольно недурно, но никогда не пользуется этим искусством без крайней нужды. Она вообще сурова, прекрасна и неприступна. Сверстники и даже люди постарше относятся к ней с опасливым уважением. Она редко нападает первой, но в самообороне ей нет равных, так что даже Димка из соседнего подъезда, исключённый из детского сада за непокорный нрав и неджентльменское обращение с женщинами, предпочитает обходить её стороной. Я же пользуюсь её явной благосклонностью, чем закономерно горжусь.
Недавно, пока её нянька дремала на лавочке в холодке, она деловито поманила меня за собой, ухватила за штаны и повела куда-то вглубь скверика. Там было тихо, сыровато, пахло разрытой землёй, пролитым пивом и шампиньонами. Она присела возле какой-то замшелой дощечки, осторожно, словно вскрывая ящик с хрусталём, откинула её в сторону и движением подбородка указала мне на сидящую в ямке лягушку – не бурую, а сочно-зелёную, какими все они были до начала времён и какими их до сих пор рисуют в детских книжках…. Сквер шелестел листвой и благоухал грибами, мы сидели на корточках рядом с ямкой, лягушка молчала, затаив дыхание, Ванесса молчала, затаив дыхание; обе в мурашках от волнения, насупленные и молитвенно-сосредоточенные. Я сперва не понимала, почему лягушка не убегает, а потом вгляделась повнимательнее в лица обеих и поняла.
— Василиса! – позвала Ванессу нянька с той стороны кустарника. – Василиса, где ты есть? Домой пора!
Она упорно зовёт её этим именем, хотя я уже не раз слышала, как Ванессины родители ей за это выговаривают.
18 август 2011 г. Новые приключения Шерлока Холмса. Спешите видеть! Только одно представление!
Когда гранадовский сериал с Джереми Бреттом закончился, а параллельно ему закончились и немецкие переводы «Шерлока Холмса» (Лейпцигского издания начала двадцатого века), я ощутила некоторый дискомфорт.
— Не переживай, - успокоила меня подруга-акунистка, поднаторевшая в таких делах значительно лучше меня. – Шерлок Холмс, он тем и хорош, что никогда не заканчивается. Как та жевательная резинка, которую нам в детстве из-за границы родственники привозили.
— У меня нет родственников за границей, - механически возразила я.
— Брось. У всех есть,- успокоила меня подруга-акунистка. – Да и не в родственниках дело, а в жвачке. Она же другая была – не то, что нынешняя. Помнишь, по скольку лет мы жевали одну пластинку? Страшно вспомнить… Нет, она потом, где-то к третьему месяцу, уже немножко теряла свой вкус, но всё равно жевать было можно…
— Тьфу! – сказала я., хотя и не смогла вспомнить про себя ничего подобного.
— Это ты сейчас говоришь «тьфу». А я посмотрю на тебя через пару недель, когда начнётся настоящая ломка…. Знаешь, как я каждый раз мучилась, пока ждала продолжения «Фандорина»?
— Да, но я всё-таки не в такой ещё стадии..
— Брось. Я что, не вижу, в какой ты стадии? Сама через это прошла… Я тебе говорю – тут не всё так безнадёжно. Нет хорошего наркотика – есть, в конце концов, синтетические заменители….
— Фанфики?! – ужаснулась я. – Смерти моей хочешь?!
— Брось. Ты не в том положении, чтобы кочевряжиться…. Да это и не фанфики в строгом смысле слова. До фанфиков ты потом дойдёшь, когда окончательно потеряешь человеческий облик. А пока я тебе предлагаю бульварные романы…. Ну, или, выражаясь более деликатно, свободные продолжения. Ты же любишь бульварные….э-э-э… продолжения?
— Не знаю, не пробовала, - механически ответила я.
— Брось. Все пробовали. Я тебе принесу, у меня есть… Там, правда, половина страниц уже растерялась… Но это неважно, это на сюжеты никак не влияет. Хочешь, принесу? Только не делай такую морду. Я всё равно знаю, что хочешь.
Я согласилась – и ни на секунду не пожалела.
Люди, это просто какой-то источник вечного наслаждения. Теперь я понимаю, откуда берутся анекдоты на эту тему. Это можно цитировать километрами. Или английскими милями – кому как больше нравится.
«Кросби зарычал и, не успел я опомниться, как он обрушил на меня свой огромный кулак, покрытый здоровым загаром от постоянного пребывания на свежем воздухе.. – «Боже мой! – подумалось мне. – Боюсь, что такой человек в припадке ярости и вправду способен на насилие!»
«Среди всей прочей обстановки этой великолепной, богато обставленной комнаты сильнее всего обращал на себя внимание высокий широкоплечий мужчина, безостановочно расхаживающий из угла в угол»
«Русская графиня смотрела на Холмса с животным любопытством, её серые глаза брызгали ослепительно яркими искрами, ноздри трепетали, а длинные тонкие пальцы нервно носились по подлокотнику».
«Миссис Пейн произвела на меня благоприятное впечатление, хотя я понимал, что под личиной радушия и изысканных манер она скрывает свой острый незаурядный ум»
«На лице Роджерса отразилась вся буря чувств, которые могло вызвать моё неожиданное предложение, но по мере того, как мои мысли укоренялись в его мозгу, в глазах его засветилось неподдельное изумление»
«Погода оставалась ясной, хотя луна была ещё достаточно полной».
«Деревья с голыми ветвями стояли, не двигаясь с места, под бледной луной с загадочными пятнами на поверхности»
«Никто бы на его месте не отказался воспользоваться таким удобным случаем совершить убийство!»
«У владельца кафе отвисла челюсть – как мне показалось, от удивления»
«Нам принесли кофе. Холмс взял кружку и, поскольку на дворе стояла промозглая погода, поднёс её к губам». (Прим. автора поста – Мне прямо-таки интересно, что он делает с кружкой кофе, когда на дворе стоит хорошая погода?)