Библия с поразительным постоянством показывает, что чудеса (мы говорим о драматичных, приводящих публику в восторг чудесах, которых по-прежнему жаждут многие из нас) просто не взращивают глубокую веру. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на эпизод с преображением, когда лицо Иисуса засияло, как солнце, а Его одежда стала ослепительно белой. К изумлению учеников, рядом с ними в облаке появились Моисей и Илия. Прозвучал голос Бога. Это было уже слишком, и ученики в страхе попадали на землю.
Но какой же эффект произвело на Петра, Иакова и Иоанна это выдающееся событие? Умолкли ли их вопросы и исполнились ли они веры? Через несколько недель, когда Иисус нуждался в них больше всего, они все бросили Его.
Хотя чудеса Иисуса были слишком избирательными, чтобы избавить всех людей от их бед, они служили знамениями Его миссии — отголосками того, что Бог однажды совершит для всего творения. Тем, кто пережил их (например, парализованный, которого, как люстру, спустили с потолка для чистки), исцеления давали убедительные доказательства того, что Бог посетил землю. У всех же остальных они лишь пробудили желания, которые не исполнятся, доколе не будет положен конец всякой боли и смерти.
Чудеса делали то, что и предсказывал Иисус. Тем, кто решил верить в Него, они давали еще одну причину для веры. Для тех же, кто решительно отвергал Его, чудеса мало что значили. В некоторые вещи нужно просто поверить, чтобы их увидеть.
Из книги «Разочарование в Боге»
19 февраля
Отвергая себя
Что подразумевал Иисус, когда сказал, что я должен потерять ради Него свою душу? Что конкретно Он имел в виду, говоря, что мне необходимо отвергнуть того себя, к которому я за много лет так привык, взять свой крест и последовать за Ним?
Своими утверждениями о том, что мы должны отвергнуть себя, Иисус хотел сказать что-то важное, иначе авторы Евангелий не повторяли бы их так часто. После многих размышлений я пришел к следующим выводам о смысле Его слов.
Самоотвержение, прежде всего, наносит удар по моей глубинной сущности. Будучи эгоистичным по природе, я каждый день имею дело с телом и личностью, уникальными во всемирном масштабе. Это неизбежно ведет к тому, что у меня формируется определенное мировоззрение и система ценностей, основанная на соответствии происходящего вокруг меня моей точке зрения. Я начинаю навязывать свои предпочтения окружающим.
В своей статье «Беда с этим N» Клайв Стейплз Льюис отмечает, что мы видим роковые изъяны почти в каждом встречном — даже в ближайших друзьях. Мы говорим: «Он — отличный парень, и мне нравится общаться с ним. Но если бы не его…». Тем не менее, мы никогда не замечаем роковых изъянов в самих себе. Мы находим рациональные объяснения своим слабостям, списывая их на недостатки воспитания или оправдываясь добрыми намерениями.
«Отвержение себя» начинается с полного, ведущего к покаянию принятия своих внутренних роковых изъянов. Невзирая на все свои достижения, на всю утонченность, на все замечательные черты характера, я должен прийти к смирению, признав себя таким же, как все, кто когда-либо жил на земле. Я — грешник.
Более труднопреодолимый камень преткновения в христианстве тяжело себе и представить. Вдохновлять людей с помощью христианской этики любви относительно просто. Либеральный гуманизм, в основном, базируется на подобных чувствах. Однако все механизмы самозащиты внутри меня с криком противятся этому болезненному, отталкивающему шагу: признать себя грешником. Этим действием я лишаюсь всех обретенных качеств своей личности и остаюсь просто бунтарем против Бога.
(Продолжение см. 20 февраля)
Из книги «Открытые окна»
20 февраля
Зеркала и стекла
(Продолжение от 19 февраля)
Но, к счастью, я не остаюсь в этом уничиженном состоянии. «Христианство — странная вещь, — сказал Паскаль. — Оно повелевает человеку признать себя ничтожным и даже — омерзительным, и в то же время призывает его желать быть подобным Богу. Без этих противовесов столь высокое положение сделало бы его ужасно тщеславным, а подобное уничижение — страшно несчастным». Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать.
Пройдя через унизительный акт потери себя, в процессе которого я отказываюсь от защитной гордости, я вдруг вижу, что приобрел новую сущность: то возвышенное состояние, которое Павел описал словами «во Христе». Мне больше не нужно отстаивать свои мысли, ценности и поступки. Я обменял их на сущность, данную мне как Божьему сыну. Я отказываюсь от ответственности устанавливать собственные этические стандарты и самому формировать свое мировоззрение.