…Рядом со мной слева сидел мужчина, который снисходительно-скучающе поглядывал на сцену, всем своим видом демонстрируя, что считает происходящее на сцене нелепой фантазией. Но это не театральная фантазия — это жизнь. От которой не закроешься медицинскими учебниками и теологической литературой. И дело тут не в голубых или розовых оттенках, а в том, кто ты есть на самом деле.
#театральные_заметки, #театральная_банда
«Ревизор» со счастливым финалом
Что случится, если не подготовленный к театру человек — служитель закона — окажется за кулисами? Как отреагируют его домочадцы на вдохновенный порыв главы семьи поставить дома «Ревизора»? И где, наконец, взять исполнителя главной роли, если не воспользоваться служебным положением в исключительно благородных целях — служении искусству?!
Однажды вечером некий прапорщик полиции Пешкин, придя домой с работы, изрек: «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор…».
После этих слов события стали развиваться с лавинообразной скоростью: сначала бурное объяснение между режиссёром-прапорщиком и его женой Валентиной — о социальной значимости профессий; затем распределение ролей — и как водится, здесь не обошлось без эксцессов; потом изъятие из «обезъянника» молодого человека — с тем, чтобы восполнить недостаток актёров; далее — репетиция комедии Гоголя, в которой не совсем трезвый задержанный Харитонов — по мнению семьи Пешкиных — оставил далеко позади Хлестакова по части пустого бахвальства; после чего его слова вдруг стали подтверждаться — звонками от самых высокопоставленных лиц; и, наконец… А вот чем закончился смелый творческий эксперимент в отдельно взятой московской семье — вы можете узнать и сами, в «Центре Высоцкого на Таганке». Там одни только фразы можно растащить на афоризмы…
…Для меня спектакль оказался «комедией в кубе» — слишком много совпадений с моей личной историей в нем оказалось. Хотите верьте, а хотите нет, но мне довелось работать в театре под руководством человека, который в прошлом был хранителем правопорядка. И театр тогда ставил как раз «Ревизора». А буквально за несколько дней до премьеры комедии «Случайное счастье» в постановке Артема Бибилюрова (о которой, собственно, речь и веду), я сдала свой паспорт на обмен в связи с достижением «ягодного возраста». Так вот — документы у меня принимал сам Гоголь, Николай Васильевич, собственной персоной. Если, конечно, верить надписи на бейдже. Еще и шоколадкой угостил… Как сказала моя подруга в ответ на описание данной истории: «Если бы я тебя не знала, то подумала, что так не бывает». Если бы со мной это не произошло, я бы тоже так подумала… Впрочем, со мной вечно что-нибудь происходит.
Собственно, это второй спектакль подряд, о котором я пишу свои заметки, в которых фигурируют служители закона — хранители правопорядка. В связи с чем в моей голове, в силу хулиганских наклонностей, родилась мысль о новой форме написания заметок в виде… Ну, например, протокола задержания… В общем, обязательно надо попробовать!
#театральные_заметки
Не-театральная история про реальную жизнь
К роману «Театральная история» я подбиралась мелкими шажками — как чувствовала, что он заставит меня снова пережить не лучшие моменты жизни — горькие, обидные, болезненные. Но видно так сложились звезды, что на переломном этапе, когда от тем сугубо личных я переходила к «социалке», именно «Театральная история» стала еще один фактором, толкнувшим меня к «особо острым темам».
Роман «Театральная история» настолько многослоен и многогранен, что по нему запросто можно написать не одно исследование. Например «Женские образы „Театральной истории“», «Типичные мужские страхи в романе „Театральная история“», «Взаимоотношения искусства и религии на примере противостояния церкви и театра» и еще с десяток тем. Многое и многие в романе узнаваемы, а что-то стало почти откровением, дав долгожданный ответ на вопрос, поиском которого озадачивалась не один год.
Стали очевидны причины истеричности некоторых кемеровских театральных критиков, готовых кусать всех и каждого в своих статьях — спасибо Иосифу, просветил. Теперь мне понятно, какие черти ими крутят… А ещё я всегда знала, что режиссёры приносят в жертву актёров — так и написала в свое время в «Дневнике предпремьерной недели». Но Сильвестра за его бесчеловечные методы я просто возненавидела. По моему глубокому убеждению, добиться нужного результата можно и не разрушая личность. И только открытый бунт Режиссёра против «мецената» в какой-то степени примирил меня с Сильвестром. Мне до дрожи в коленках захотелось увидеть «Ромео и Джульетту» — как спектакль о ненависти.