Фаготист и концертмейстер сделали интересное предложение: устроить через день после юбилея повторение оперы в пользу оркестра, а затем большой бал. Для меня это выгодно в том смысле, что, по-видимому, этим спектаклем буду дирижировать я.
Сегодня, после месячного перерыва, был урок у Есиповой. Встретила она меня очень мило словами:
- Что это вы совсем пропали? Много занятий?
Вероятно, до неё дошло о моей дирижёрской деятельности. Играл Концерт Чайковского и получил похвалу.
В свободные моменты читаю «Автопись моей жизни» Корсакова и биографию Чайковского (М.Чайковского). Читаю их параллельно, по годам - это любопытно. Чтение вызывает большую охоту сочинять; к сожалению, на это мало времени. Впрочем, я доволен такой интенсивной деятельностью, а урывками иногда сочиняется ещё лучше, чем тогда, когда имеются большие, бесформенные куски времени.
Вчера вечером сидел дома и страшно хотел спать, потому что недосыпал две предыдущие ночи. Пытался сочинять Концерт, но устал и ничего не выходило.
Сегодня утром репетиция «Маккавеев» с оркестром и певцами. Шло довольно порядочно, хотя несколько раз приходилось орать. Пришёл Борюся и первый раз видел меня дирижирующим. Затем он играл глазуновский Концерт. Да! Та же захаровская манера играть, тот же, что и раньше ужасный искусственный пафос! Глазунов аккомпанирует отвратительно.
Проект оркестровых музыкантов о повторении юбилейного спектакля в их пользу нашёл сочувствие у Глазунова. Главные заправилы открыто считают меня капельмейстером. Я молчу, но радуюсь.
Сбегая после репетиции по лесенке, вижу 17А, разговаривающую с Бобровичем. Я присоединился к ним, но через минуту налипли Кругловский и ещё какой-то певец. Найдя, что мне дают мало внимания, я повернулся и ушёл.
В половине третьего часа был молебен по случаю нового зала.
- Молебен?
- Т.е. панихида?
- Молебен о новом зале?
- Панихида по старому?!
Научные классы, мальчишек и девиц, выстроили в шеренгу. Когда мы с Максом пришли на молебен и быстрым темпом прошли мимо шеренги, то мальчишки, большею частью мои оркестровые музыканты, стали отдавать мне честь. Я, шутя, им отвечал, но вообще вышло эффектно.
Зал мне понравился больше.
17А появилась на молебен и поздней всё время сидела в Малом зале на фортепианной репетиции «Орлеанской девы». На репетиции закивала мне головой (но мы уже здоровались?). Я не обращал на неё внимания, вероятно, за утреннюю встречу. Несправедливо: она не виновата и мила; но это не повредит.
Стиль писем Мясковского имеет массу общего со стилем писем Чайковского (биография).
Какое свинство, что у меня вышли все карманные деньги. Макс мне должен пятьдесят рублей, но и у него осталось какое-то мелкое серебро. Тем не менее ехали сегодня в таксомобиле.
Вечером у нас играли в «винт», первый раз на новой квартире: Раевские, Mme Яблоньская и Колечка Мясковский. Колечка очень мил, хотя вообще было довольно скучно. Моя последняя редакция «Наваждения» найдена чрезвычайно блестящей, начало Концерта (2-го) тоже понравилось. Он сказал: «Немного с ленцой, но это очень хорошо».
Сегодня в малом оркестре первый раз аккомпанировал фортепианный Концерт. Черепнин предложил мне совершенно самостоятельно приготовиться. Я очень важничал этим, но после аккомпанемента мне попало за то, что не всё было так. После класса Черепнин прошёл со мной «Грозного» исключительно с декоративной стороны. Указания его любопытны и наблюдательны, но теперь - «удовольствие» всё это усвоить и провести в своё собственное дирижёрство.
На вечерней репетиции никак не могли доискаться Леля. Вдруг впорхнула 17А, такая оживлённая, миленькая, просто прелесть. Её сейчас же заставили репетировать. Я сидел на видном месте без дела, она стояла тоже на видном месте, но я не обращал на неё внимания и ни разу не взглянул. Должно быть, она поняла это, постаралась стушеваться и исчезла так, что я не заметил. Милый Лель, какой ты славный!
Сегодня у меня два бала: у Коншиных и Мещерских. Я сижу дома. К Коншиным лень, да и к Мещерским что-то тоже, хотя мне у них очень нравится и я пошёл бы, если-б они повторили приглашение, а то звали месяц тому назад! Я вообще ни у кого не бываю, слишком я полюбил свой избранный цикл и свои занятия: постановку наших опер, дирижёрство, сочинение, «фронты» 9-17 и Макса; это - моя жизнь, моя сфера, здесь я дома, здесь я царь. Вырываться из этой области и окунаться в другую не хочется, здесь слишком хорошо. Конечно, вполне приятно побывать на блестящем балу, но, кроме всего, я рано встаю (а сегодня так половина седьмого) и вечером меня уже клонит в сон.