Целую неделю я аккуратно все утра сочинял «Утёнка». Сегодня можно и вздохнуть. Сыграл 6-ю Сонату Скрябина и нашёл в ней много интересного. В прошлом году меня не хватило разобрать её всю до конца. Затем всё же кое-что сделал в «Утёнке». Ездили с мамой на папину могилу. Хотел найти свежую могилу Лядова, но не удалось. Памятник в скифском характере Римскому-Корсакову мне сегодня очень понравился. Вернулся домой, но Городецкий не звонил. Вчера он в ответ на моё письмо звонил и объявил, что сюжет для балета задуман. Надо узнать моё мнение, да послушать мою музыку - и он будет живо готов. Вчера вечером он меня звал к себе, но я шёл к Мещерским и не мог. Сегодня он обещал сказать, когда теперь он может увидеться со мной, но не позвонил. Я позвонил тогда Элеоноре и по солнечной погоде пошёл с ней гулять, а затем навещать Раевских, вернувшихся из деревни.
Относительно Нины и её намерения возобновить «декрет» думал и решил, что если она станет проводить это в исполнение, то пойти в контратаку и объявить: хорошо, тогда совсем ссора, или же никаких декретов.
Вечером сидел дома, читал по-английски, играл на рояле, писал дневник.
Ночью снилась Нина, о ней же думал и утром. Снёс на почту корректуру Ор. 12. Писал «Утёнка», но сделал немного. Я очень доволен моей жизнью. Завтракали у нас Таля и Mlle Хренова, обе в белых костюмах сестёр милосердия. Так как я не имел никаких спешных дел, то после завтрака занимал их, играл на рояле, в том числе сонату Мясковского, которая понравилась Тале, показывал мою партию с Капабланкой. Таля звонила домой. Узнав, что она говорит с Ниной, я примазался к телефону. После расспросов об «Утёнке» со стороны Нины и Нинином здоровье с моей стороны, Нина сказала:
- После вашего ухода я долго и упорно думала. Целый час.
- Ну вот, я вам говорил: «Пожалуйста, не думайте!»
- А я думала и придумала один очень тонкий манёвр.
- Гадость какую-нибудь.
- Нет, не гадость, а вещь, которая будет полезна и для меня, и для вас.
- Благодарю вас за заботу.
Далее звала меня прийти играть в четыре руки; я обещал в среду.
Мы довольно долго разговаривали, затем простились. Проводив Талю и её подругу, я ломал голову, что за тонкий манёвр. Ясно, он будет взамен декрета. Смысл же, вероятно, тот же: прекратить слишком амурозные отношения. Я решил повести контратаку: не давать о себе ни слуху ни духу не менее недели - пусть она проскучает в обществе своего гениального плана, а затем будет видно.
Переписывал «Гадкого утёнка», читал по-английски, а в восемь часов поехал к приглашавшему меня Башкирову. В трамвае купил телеграф: немецкая подводная лодка взорвала крейсер «Палладу», который погиб со всем экипажем. Со всем экипажем, какой ужас! У Башкирова я был под впечатлением этой катастрофы. В одиннадцать часов из театра вернулись его родители и брат (который некогда вышел к обеду в ночной рубашке). Они вернулись с патриотической пьесы «Позор Германии» и были, особенно брат, в полнейшей подмазке. Брат просил меня, как личное одолжение, пойти на эту пьесу. Борис Николаевич взялся достать билеты, а я охотно согласился пойти в среду, дабы иметь предлог отказать Нине в игре в четыре руки.
Сегодня я звонил Захарову; мы мило беседовали, он каялся, что забыл поздравить меня с именинами. В субботу я устраиваю «бридж инвалидов»: Захаров, Банкиров и Николаев - все они хромают в игре в бридж.
Сочинение «Утёнка» идёт менее горячо и вообще хуже. В начале фабула носила шутливый характер и писалась шутя, а к концу сказка сказывается всерьёз и как-то не удаётся приноровиться с музыкой. А потому учил английские слова и читал по-английски. В полтретьего урок этого языка, во время которого с грехом пополам поговорил по-английски о войне. Мисс Эйзекс похвалила, что я начинаю разговаривать. Затем Студия. Сегодня новая барышня не явилась и были две: рыжая и чёрная. Чёрная играла по обыкновению плохо, а рыжая хорошо, я занимаюсь с ней с удовольствием. У меня тон прямо как у Есиповой в квадрате. Да я и вполне определённо требую и знаю, что хочу требовать. По-моему, я отличный преподаватель и мои ученицы будут делать успехи. После урока директриса спрашивала про успехи. Я похвалил рыжую и пожаловался на чёрную.
Прошёлся по Невскому. Читал по-английски (с удовольствием). Перед «Соколом» звонила Нина, сообщая, что Таля с подругой придут завтра к нам завтракать. Спрашивала, приду ли я завтра вечером; я ответил, что, должно быть, пойду на «Позор Германии». Она рассердилась: