2-я картина. Вечер. Эпизод преследования. Певцу удаётся вырвать Алу, но чёрный бог отбирает её обратно.
3-я картина. В северном фиорде. Ала на цепи у Тара. Ночь. Тар хочет овладеть ею, но каждый раз в этот момент проглядывает из-за туч луна. В лучах её появляются лунные девы. Против света Тар бессилен и лунные девы защищают Алу.
4-я картина. Рассвет. Певец опять настигает Тара. Бой. Смертный убит. По небу идут быки, всякая чертовщина и восходит солнце - Велес, выехавший искать дочку. Он поражает Тара и в тот же момент с Алы спадают цепи. Она полюбила певца и поражена его смертью.
5-я картина. День. Декорация первой картины. Велес через сожжение превращает храброго защитника своей дочери в божество. Ала же бросается в костёр за телом возлюбленного и наоборот - превращается в смертную. Увы, они снова различны.
Городецкий очень стоит за такой конец. Я ничего не имею против, если его удастся понятно для публики изобразить. Я смеюсь, что этот конец напоминает анекдот про двух друзей, лифт и лестницу. Когда один ехал в шестой этаж, другой сбегал вниз по лестнице, потом наоборот, затем оба ждали и т.д., никак не умудряясь встретить друг друга. Позвонили Нувелю, прося телеграфировать Дягилеву: «Prokofiev travaille avec Gorodetzky»{218}. Пили чай. Его жена, Нимфа Городецкая, которую я уже раньше видывал в концертах, заставила меня играть. Я никак не мог понять, что это за женщина. Она была очень мила со мной. Когда к Городецкому пришёл инженер читать стихи, я сидел-полулежал на низком диване с горой подушек между «нимфой» и её сестрой - и разговаривал об общих знакомых: Черепнине, Лядове, Каратыгине. Завтра Городецкий обещал привести в порядок и досочинить то, что мы придумали сегодня, а послезавтра я приду к ним опять.
Утром просидел над корректурой Концерта и кончил её; увы, это лишь третья часть. Юргенсон гравирует большие партитуры по частям и две остальные трети лишь воспоследуют. Урок инглиш и похвала мисс Эйзекс за успех. В семь часов позвонила Нина, сказавшая пять дней назад, что между нами всё кончено. Я объяснил, что я собираюсь на концерт. Они тоже собирались, но Вера Николаевна расхотела (Нина интересовалась послушать и посмотреть Захарова). Далее Нина укорила меня, что я не кажу духа, сказала, что по вечерам вяжет шарфы для раненых и всегда ругает меня. Мне доставило удовольствие отвечать ей в любезном тоне малознакомого человека и переводить разговор на общие темы, что её изводило. Я ей упомянул, что занят с Городецким балетом и что одна картина происходит во фиорде. Летом мы с нею мечтали, как она удерёт от мужа и как мы с нею встретимся где-нибудь в норвежском фиорде и как пламенно там будет. С тех пор «фиорды» у нас были словом для выражения пламенных чувств и супружеских отношений. Разговор кончился так.
Я:
- Если хотите, я могу позвонить вам и рассказать о сегодняшнем концерте.
Нина очень обрадовалась:
- Хорошо! Когда же?
- Сегодня, половина второго.
Молчание. Сердито, поняв насмешку:
- Убирайтесь вы к чёрту!
Пауза. Я, согласливо:
- Хорошо, туда и отправлюсь.
Трубка щёлкнула.
Я пошёл на концерт не без удовольствия. Я давно не бывал в концертах, кроме того, надеялся встретить много знакомых. Их оказалось порядочно, впрочем, меньше, чем я полагал. Я сидел с Надей и Соней Штембер, которые звали меня к себе. Кокочка уехал в Москву и им скучно. Захаров, громко топая, вышел на эстраду и средне сыграл Фугу Баха-Бузони, в лучшем случае достигнув высоты фонолы. Зато во втором отделении он отлично сыграл с Ганзен скрипичную сонату Николаева, кстати очень неплохую, хотя и вороватую. На bis мой «Гавот», которому хлопали и даже после которого кто-то пытался покричать автора. Плохо пели супруги Андреевы. Ганзен имела огромный успех. Я думал, что после концерта у Захаровых будет ужин, но его не последовало - ведь концерт был Ганзен, а не его. Я хотел увидеть девиц Карнеевых, но был один Лёва.
Ночью снились Захаров, Ганзен, концерт и Нина.
Встал лишь в одиннадцать.
Ходил на почту, сдавая Юргенсону корректуру Концерта.
Когда вернулся домой, то заниматься не пришлось. На вспомоществование разорённой войною Польше в Петрограде идёт сбор одежды и белья. Мама согласилась быть собирательным пунктом, - на подъезде повесили флаги, на двери - плакат, и теперь целый день к нам звонят, носят тюки со старьём, мама, студент и курсистка записывают, сортируют, выдают квитанции - где тут играть на рояле. Я очень ворчу и мысленно посылаю их к чёрту, хотя принципиально сочувствую сбору. Сидел в моей комнате и усиленно, дабы зря не терять времени, читал по-английски.