Сегодня я опять проспал. Сел за балет. От Дягилева телеграмма: могу ли я приехать в Рим через Салоники и привезти клавир балета и хочу ли я там играть 2-й Концерт. Я позвонил Нувелю для совета. Поехать в Италию - совсем неплохо, но ехать через Болгарию и через мины Адриатического моря - хуже. Во всяком случае на ближайший срок этот проект отпадает, так как балет не начат, а Концерт не выучен; через месяц будет видно, пока же буду ждать от Дягилева телеграмму с назначением балетмейстера. Но поехать теперь на солнце, надеть светлый костюм, пройтись по пляжу, посмотреть на итальянок - это ведь превосходно!!
Я яростно принялся за балет.
Пришла Таля Мещерская, которая давно у нас не была, ибо в больнице пропасть работы. Я ей показывал итальянскую телеграмму, а также корректуру Capriccio, сообщив, что оное посвящено ей.
- А Вере Николаевне я посвящу какой-нибудь марш, а то чуть потоньше напишешь, так сейчас и «гадость», - прибавил я.
Был в Студии, а в полвосьмого в «Соколе», который перевели на Конюшенную улицу в финское помещение, ибо наше отдали под раненых. Стало теснее. Многие «соколки» меня терпеть не могут, потому что я им никогда не кланяюсь. Это меня забавляет и я принимаю необыкновенно форсистский вид. Коля Рузский сообщает, что Николай Павлович получил назначение помощника главного начальника Красного Креста и уезжает во Львов.
Велел разбудить себя в полдевятого и сел за балет. Решил сочинить балет в пять-шесть недель и писать с рекордной скоростью. Работа клеится превосходно. Немного страдает английский и для мисс Эйзекс я сегодня выучил не все слова. Вечером у Башкирова, который мне уже три дня безрезультатно звонит по телефону и вообразил, что я рассорился с ним. Сюжет балета его очень увлёк, он обещал думать и фантазировать над частностями. Провожал меня домой.
Балет идёт превосходно. Начал сразу первую, вторую и третью картины. Сочиняется лучше, чем вчера; вчера я местами громоздил всякую фальшь, сегодня всё идёт само собой. Мобилизировал всякие отрывки и темки, сочинённые весной и летом и записанные на клочках. Иногда морока отыскать эти клочки, всюду они разбросаны. Днём прогуливался. Звонил Захарову. В будущую среду мы разоримся на автомобиль и едем к Мяскуну.
Вечером был у Дамских и опять совершенно незаметно провёл вечер в обществе двух сестёр. У Элеоноры болит сердце и всякие нервы ввиду истории её с женихом, которому она дважды отказала и который ныне ушёл на войну и лезет в самое пекло. А ей совестно. Пришлось помогать сочинять всякие письма, что я выполнил артистически.
Сегодня я занялся третьей картиной и обдумывал её всю до конца; материал тоже почти намечен. Лунным девам я дал тему («природоописательную»), которую я куда-то предназначал для побочной партии, теперь же она отлично иллюстрирует лунных дев, холодных, нежных, нездешних и загадочных.
В половину второго был на английском уроке. Сегодня я меньше выучил слов, но всё же получил похвалу и надежду, что скоро заговорю совсем хорошо. Потом пошёл в Консерваторию на ежепятилетний конкурс, в котором играют ученицы нашей Консерватории, окончившие её за эти пять лет. Я попал к концу и слышал Позняковскую, которая с ошеломляющим перле{219} сыграла «Мефисто» Листа. Если бы ей несколько мозгов в пустоту под черепом, то она была бы замечательной пианисткой. Игру Голубовской и Катюши Борщ я, к сожалению, пропустил. Сидел в обществе Боровского, который хочет ко мне прийти. Я пока отклонил ввиду балета. В ожидании присуждения премии, я потолкался среди толпы ждущих. Катюша Борщ, alte Liebe{220}, между прочим, снова похорошевшая, очень мило кокетничала со мной (а я с ней) и просила подарить ей мой Концерт. Охотно. Она замужем и живёт в Гельсингфорсе.
В полвосьмого был в «Соколе» и с интересом разговаривал с Колей Рузским на тему о вскипевшей вчера войне с Турцией. Конечно, всякая война есть гадость и безобразие.
А вот теперь в Италию уж никак не поедешь, вероятно, всякие греки, румыны и болгары зашевелятся, и с Дягилевым даже невозможно будет стелеграфироваться.
Балет клеился значительно хуже и сделал мало. Читал по-английски. Звонил Нямочка, на пару дней завернувший в Петроград и ждущий меня сегодня вечером к себе. Дав урок Башкирову, я отклонил приглашение Башкирова провести у него вечер и устремился к Нямочке, которого нашёл отлично выглядящим, загорелым и оживлённым. Мы незаметно провели вечер в обществе Асафьева. Я с приятностью сыграл с Нямом его 2-ю Симфонию. Борисуля забегал к нему днём и, по словам Мясковского, хвастался, что его игру хвалят и что он получил приглашение в Московское ИРМО и ещё куда-то. Нямочка либо возвращается назад в свою Каптельку укреплять позиции для защиты столицы, либо их пошлют на самую войну. В таком случае он пробудет в Петрограде дней пять и тогда мы ещё повидаемся. На войне он не пойдёт в пекло, ибо сапёрная даже полуополченская полурота будет больше возиться в тылу.