Сегодня и Городецкий, и я придумали по варианту начала, но оба пришлось отвергнуть. Он придумал, чтобы певец, затесавшись в компанию жертвоприносящих жриц, похитил бы Алу, на него накинулись жрецы, а во время спора Чужбог совсем бы унёс Алу. Я возразил: раз певец похитил Алу, значит он оскорбил богов и это противоречит его обращению в идола в пятой картине.
Я придумал, чтобы при поднятии занавеса, при лежащем ниц народе, следовала бы пышная похоронная процессия с телом убитого не певца, а витязя. Жрицы взывают, Ала воскрешает его. Ликование. «Чужбог похищает Алу, благодарный витязь бежит её спасать. Это, безусловно, эффектное начало, но Городецкий запротестовал, что акт воскрешения мёртвых не свойственен древнеязыческим славянским верованиям. Он пришёл в восторг от сочных обрывков, которые я ему наигрывал, по-видимому, вдохновился и сказал, что придумает начало.
Под влиянием Городецкого вновь воспламенился к балету, работал с утра до трёх и порядочно сделал в третьей картине. Я постоянно думаю об инструментовке, у меня накапливается много всяких вопросов и я буду иногда захаживать в оркестровый класс, чтобы пробовать всякие инструменты и консультироваться с Черепниным.
Днём гулял, читал по-английски, писал дневник, говорил по телефону с Дамской, которой я сочинил письмо к жениху, который делает ей третье предложение и который, хотя и нравится ей, но недостаточно, чтобы выйти замуж. Новый рекорд продолжительности телефонного разговора: полтора часа днём и полтора вечером, итого три часа в один день.
Сегодня сел за балет лишь в одиннадцать, проспав и имея в виде наказания тяжёлую голову. Впрочем ничего, работалось. Читал после двух часов по-английски и играл 2-й Концерт, а то мне приснилось, что я выхожу играть его в ИРМО и не знаю. Затем Башкиров, который принял урок (делает успехи), пообедал, а затем увёз к себе, чему я не особенно противоречил, так как начинала болеть голова. Он по обыкновению мил, читал мне Бальмонта, подарил свою фотографию (я вечером рассматривал её: великолепна непринуждённость позы) с надписью: «Вы в совершенстве владеете языком богов», провожал домой до полдороги и говорил, что он купит себе новый автомобиль у «Пежо» в Париже.
Несколько шагов в балете. В первом часу был в Консерватории, дабы заглянуть в оркестровый класс и поговорить о малой трубе, низких валторнах и прочем, но там шла работа в две тяги: в зале Ляпунов, в фойе Глазунов; Черепнин и тут, и там - так что я дождался конца, после чего Черепнин весело замахал мне рукой и мы мило поговорили. Он сказал, что рад, что я занялся оркестровыми красками, он надеется на хорошие плоды. Простившись с ним, я поспешил на урок английского.
В Консерватории почти никого не видел. Штейнберг спросил:
- Говорят, вы пишете балет чуть-ли не из индийской жизни?
- Хуже того, из скифской.
Штейнберг сделал вид, что падает в обморок.
Сделав прогулку по Невскому и Морской, я вернулся домой и догонял дневник. Я собирался к Городецкому, но от него позвонила какая-то дева, сказавшая, что он болен и лежит. По-моему, он просто ничего не придумал. Это лентяй, с которым нет возможности сварить кашу. Я очень недоволен.
Вечером сидел дома и занимал Катю Игнатьеву, которая рассматривала летние фотографии, интересовалась Мещерскими, читала рецензии и заняла у меня полвечера; впрочем, мне скучно не было. После её ухода прочёл по-английски рассказ Конан-Дойля.
Мало сочинил, но довольно подробно обдумывал четвёртую картину. Ведь это несчастье работать с таким неизобретательным Городецким. Вместо того, чтобы писать только музыку, надо ещё придумывать всю сцену! Я очень мило говорил по телефону с Захаровым.
В воскресенье он, Андреев и Николаев играют у меня в бридж. Башкиров, не играющий в бридж, говорит: «Когда собираются люди бедные мыслями, они обмениваются картами».
ИРМО догадалось прислать мне билеты на все их концерты и завтра первый из них. Был в «Соколе», затем говорил с Дамской по телефону и играл 2-й Концерт.
Сегодня продолжал четвёртую картину, не столько сочинял сколько обдумывал. Идея: Чужбог поразит певца стопудовым камнем. Затем продолжал третью: страстные атаки Чужбога на Алу.
Днём читал Конан-Дойля по-английски. Башкиров брал урок. По-моему, он делает успехи. Сегодня месяц, как мы занимаемся. Башкиров тащил меня к себе обедать и очень упрашивал, но я пошёл на первый концерт ИРМО. Программа была из сочинений Чайковского и, хотя я люблю Чайкушу, но меня интересовала не столько его музыка в вялом исполнении Малько, сколько всякие оркестровые звучности, ибо я этим в связи с моим балетом очень занят. Увы, первая часть 2-й Симфонии сделана ужас как нескладно, а кое-что звучит просто плохо. В 3-й Сюите лучше, хотя вообще многое крайне скромно.