В два часа Miss Aisaaks, затем Студия, причём худшая ученица из двух, пользуясь нашим tâte-a-tâte'oм ныла, что я, кажется, недоволен ею, что мне не хочется с нею заниматься и что она, право, не знает, что ей делать. Я её особенно не разубеждал в этом, но показал, в чём её недостатки и как надо ей действовать, чтобы избавиться от них.
Дома у меня пришла идея для окончания третьей картины, но кончить её не удалось. В семь часов «Сокол», а вечером звонила Нина. Завтра у них гости, обещали быть «Андрюши»{222} вместе с «Утёнком», которого Анна Григорьевна обещала помурлыкать. Мама принимает деятельное участие в одном из лазаретов Министерства Юстиции. Лазаретом заведует Вера Николаевна. Обе они обнаружили чрезвычайную деятельность и довольны друг другом.
Хотел кое-что сделать в балете, но вместо этого пришло начало для скерцо в Скрипичном концерте. Я, пожалуй, согласен, что оно не очень содержательно, но интересно и будет «выходить». В час дня отправился в Консерваторию взять партитуру «Триглава» посмотреть кое-что из инструментовки. Фрибус любезно дал мне его до завтра. Из знакомых почти никого не видел. Из Консерватории отправился к Городецкому. Сыграл ему четвёртую картину, которая привела его в отличное расположение духа. «Образно, свежо, дико» и прочее. Затем он мне объяснил новое содержание первой картины. На этот раз было совсем хорошо. Я только посоветовал всё же при поднятии занавеса положить народ ниц, а затем мы вместе сделали кое-какие изменения и поправки. Я доволен первой картиной и примусь за неё с удовольствием. Тем более, начало уже есть и музыка жриц (пресвеженькая) начата. Городецкий говорит, что он теперь понял, как для меня надо писать либретто.
Вечером я отправился к Мещерским. Мама приехала прямо из лазарета, обедала у них и, когда я пришёл, была уже там. Однако у Анны Григорьевны потребовали сына (от первого мужа), только что произведённого в офицеры, на войну, она была в расстройстве и сегодня не могла быть у Мещерских. Общее и чрезвычайное разочарование по поводу отмены «Утёнка». Его все ждали. Все сидят и ничего не делают в ожидании бриджа. Собираются гости. Явился Зайцев, с невероятной тонностью со всеми раскланивается. Со мною сухо. Нина в свободный момент говорит мне, чтоб я хорошо вёл себя, а за ужином сидел рядом с ней. У меня с ней несколько пикировок безо всякой причины, так, из любви к искусству. Я после усиленных просьб соглашаюсь сыграть «Утёнка» без пения, намурлыкивая слова, что приводит хозяина дома в восторг, он в припрыжку бежит через весь зал звать остальных слушать «Утёнка». Все столпились вокруг рояля, но Нина с Зайцевым и кем-то ещё сидит в стороне и всё время разговаривает. Я чувствовал не столько злобу, сколько удивление и не понимал, что за шахматный ход со стороны Нины. «Утёнок» кончен - все (кроме упомянутой группы) громко восхищаются и толпятся вокруг меня; мама прощается и мы уходим, не обращая внимания на группу, сидящую в другом конце зала. Когда я выхожу уже на лестницу, бегом догоняет Нина:
- Серж, вы не желаете прощаться со мной?!
Ночью меня преследуют: бридж, короли, дамы, Нина, Зайцев и прочие. Наконец в семь часов, хотя совсем ещё темно, я окончательно просыпаюсь, не могу спать и обдумываю, нет ли какой репетиции, чтобы встать на неё рано? Но репетиции нет, в девять часов я засыпаю и сплю до одиннадцати.
Когда я встал, мне абсолютно не хотелось сочинять, поэтому я играл мою Сонату, а в час пошёл в Консерваторию:
1) надо отнести «Триглав»;
2) я обещал Элеоноре поговорить о её всё более осложняющихся делах.
В Консерватории мы рассуждали целый час. Я проводил Элеонору домой, на её вопрос о моих делах рассказал о вчерашнем вечере. Элеонора нашла, что я неприлично ревнивый человек.
Днём я дал урок Башкирову, а вечером поехал к Захарову. История с Ниной меня действительно занимала до крайности и конечно огорчала. Я полагал, что она позвонит мне сегодня, и действительно, это случилось во время урока с Башкировым. Я ответил, что разговаривать не могу и позвоню вечером. Идя к Захарову, я сделал это, мы весело болтали, как будто ничего не было, она звала навещать её и играть с ней 6-ю Симфонию Чайкуши.
- Мы её уже пробовали с Талей, но, вероятно, бедный Чайкуша всё время ворочался в гробу...
- Так что когда я буду играть с вам, то одна половина Чайковского будет лежать спокойно, а другая будет ворочаться.