Начало второй части звучит мягче и гораздо лучше, чем я думал. Далее всё хорошо до самого конца. Только в заключении бас-кларнетной темы, хоть убей, не слышно. Спрашиваю Глазунова - виновата инструментовка или акустика зала?
Глазунов что-то сказал себе под нос и прибавил:
- А впрочем, можно и усилить...
- Фаготом, может быть? - Да.
Кстати, забавно, в самом начале, перед вступлением струнных, задержанная нона не понравилась Глазунову. Он быстро повернулся ко мне:
- Фальшивят?
- Нет, - ответил я.
Впрочем, с непривычки этот аккорд действительно может показаться странным.
Первая тема финала прозвучала грубо - надо поставить какое-нибудь легато. Имитацию бас-кларнета не слышно. Впрочем в этой конюшне бас-кларнета никогда не слышно. Ход не сыграли. Конечно, остановились и повторили раза два. Побочная партия ничего. Разработка звучит грубо - виновато исполнение, а там, где параллельные квинты - очень хорошо. Но дальше, самый конец разработки, даёт ff очень жидкое, что очень жаль. Здесь уж виновата инструментовка. Далее, в коде, четыре валторны проглотили свою тему, а подход к соль-мажору не вышел, его надо просто подолбить. Дальше - ничего, но грандиозное повторение темы вступления не произвело никакого впечатления; тромбоны жарили стаккато, и вообще оно не звучало, хотя по всем данным должно было звучать прекрасно. Последняя страница звучала грубовато.
Вообще мне больше всего понравилась вторая часть, которая звучала почти безукоризненно.
Симфонию кончили, наступил антракт. В это время явился барон Штакельберг, необыкновенно шикарный генерал, Глазунов шепнул мне:
- Поблагодарите его, - и затем представил меня ему.
- Какой ещё юный! - воскликнул тот.
Я начал благодарить.
- Подождите, вот хотим раз послушать её, - ответил Штакельберг.
Я его не понял. В это время начавший собираться оркестр стал настраивать некоторые мои темы.
- Что это они задним числом! - улыбнулся Мясковский.
Взошёл Варлих... и вдруг я услышал ми-минорную квинту - это мою симфонию начали опять. То был неожиданный, радостный сюрприз. На этот раз всё шло глаже и вдвое лучше предыдущего: оркестр старался перед бароном, да и играл во второй раз.
Я впивался в музыку, цеплялся за соединения тем, контрапункт, голосоведение, несмотря на то, что был порядочно утомлён после первого раза. Всем этим я объясняю то, что несмотря на безостановочность исполнения, у меня абсолютно не получилось цельности впечатления, осталась лишь груда частностей и отдельных мест. Это меня долго потом смущало - я не знал , что за такую вещь я написал и всё спрашивал потом у всех - какое она производит впечатление? Впрочем, Andante я более или менее понял, мне, повторяю, оно больше всего понравилось своей полнотой, красивыми гармониями и местами прямо-таки очень увлекательной музыкой. Финал может и даже должен звучать гораздо лучше, а про первую часть я не знаю, что сказать - общего впечатления от неё нет совершенно. Тем не менее, ; Мясковскому, Захарову, всем нашим она очень понравилась. Когда через неделю мне наконец возвратили партитуру, то и самому мне она тоже очень понравилась.
По окончании симфонии Варлих меня представил оркестру.
- Вот, господа, молодой автор той симфонии, которую вы сейчас играли.
Оркестр застучал смычками, а я раскланялся, поблагодарил, как мне шепнул Глазунов, и сказал что-то вроде того, что мол, вы очень хорошо сыграли, затем поблагодарил начальствующую троицу, прослушал «Элегию» Глазунова, распрощался и ушёл. Штакельберг сказал мне:
- Ну что-ж, ничего... ничего... Только у вас инструментовка не особенно красочная, - т.е. повторил слова Варлиха и Глазунова.
Первого марта вернулся из-за границы в Петербург Зилоти. В воскресенье пойду с визитом к М.П.Корсак, она меня спросит, что мне сделал Рузский - Рузский мне ничего не сделал, она позвонит к нему по телефону и в конце концов моя симфония попадёт к Зилоти. Едва ли он захочет исполнить её в своём будущем сезоне, но тем не менее сделать это знакомство непременно надо.