- Ведь это в последний раз.
Я ответил:
- Нет, ты поедешь со мной в Италию.
Нина сказала:
- Сэрж, ведь ты знаешь, что то, что ты говоришь - невозможно.
Я стал доказывать, что возможно, что это мой план, взлелеянный в Италии, и что даже более того: это единственный исход из всего положения. Нина была ошеломлена мыслью, что через две-три недели она может очутиться со мною на пути в Италию. Я сказал, что этот план обдуман и окончателен: все равно я в половине мая уезжаю в Италию и если Нина не поедет, то между нами все будет кончено: из-за войны я могу остаться в Италии не два месяца, а год, два - до окончания войны. К чему же мучиться один без другого: надо ехать вместе или расстаться сразу.
На другой день Нина вызвала в Царское отца, который, несмотря на множество важных дел, сейчас же приехал. Но Нина, видно, сама ещё не усвоила положения вещей и на возражения Алексея Павловича, что сейчас ехать в Италию есть безумие, сразу сдала все позиции и согласилась, что правда, лучше подождать до осени. Через несколько дней - это был уже конец апреля - я снова приехал в Царское. Нина, с волосами просто заплетёнными косою, была прелестна, но поведение её мне не понравилось. Правда, она была безумно нежна и, по-видимому, искренне влюблена. Я рассердился, особенно когда узнал, как она уступила все позиции в разговоре с отцом. Я ей твёрдо заявил, что об осени разговоров быть не может, что моё решение о мае непоколебимо, что терзаться год-два заграницей я не намерен, что если она действительно любит меня, то уедет со мной с согласия родителей или без него, а если нет - тогда сразу конец и навсегда. Я действительно твёрдо это решил. Нина это поняла. Но отец её ни за что в Италию не отпустит, рвать же с ним слишком для неё тяжело - она знает, что она для отца единственный человек на свете. Я ещё раз объяснил, что до осени откладывать невозможно, Нина как-будто прониклась безысходностью положения.
Вторая её атака на отца была также отбита, как и первая: отец соглашался на всё с удовольствием, но венчаться теперь же и ехать в Италию - ни за что. Было назначено свидание его со мной. Алексей Павлович был страшно мил, мы с ним долго разговаривали о моей поездке; наконец он сам перешёл на главную тему. Сказал: везти тепличную девочку, слабую здоровьем, трудными и опасными путями за границу, неизвестно в какие условия, и оставлять её там может быть на год и больше - это выше того, что может разрешить он, отец. Вообще история меня захватила по-серьёзному: я думал только об этом, потерял способность чем-либо заниматься и только поигрывал на рояле 3-й Концерт Рахманинова, который мне вдруг очень понравился, да последние сонаты Скрябина, поминая безвременную кончину славного автора.
Второго мая состоялось свидание с Ниной в зале третьего класса Николаевского вокзала. Это свидание имело важные следствия: Нина решилась поступить решительно, атаковать в последний раз отца, а если и теперь не выйдет, то мать. Сражение произошло в следующий вечер. Нина позвонила и с волнением и некоторой торжественностью сообщила, что только что говорила с матерью. Сообщение о том, что Нина меня любит и хочет выйти замуж, Вера Николаевна приняла снисходительно, но в свадьбе сейчас же и в отъезде заграницу категорически отказала. Со своей стороны Нина чувствует себя крайне взволнованной и требовала, чтобы я сейчас же обо всём рассказал моей матери. Мы еле договорили по телефону. Маму это всё очень ошеломило, но она со свойственным ей благородством не протестовала.
Вечером я играл на «Вечере современной музыки» Добычиной.
Присутствовавшие Элеонора и Башкиров поражались моему рассеянному виду, причём Элеонора знала причины, а Башкиров нет. Играл я мелкие пьески, и довольно скверно.
На другой день утром Нина телефонировала, что с матерью ей разговаривать положительно бесполезно - не внемлет. Хотя Вера Николаевна и уклоняется от прямого разговора со мной, боясь с моей стороны резкостей, но лучше, если бы я приехал и поговорил. Я приехал. Мы сидели с Ниной в биллиардной, Вера Николаевна вошла, села в кресло и заявила, что затея моя нелепа; начать с того, что здоровье Нины слабо, у неё может быть чахотка и выходить ей замуж рано. Затем, приключись с ней что-либо в Италии, кто ей поможет? Разговор был длинен и в сущности никчёмен, ибо мы друг друга понимать не хотели. Вёлся он сухо, прямолинейно, с лёгкой враждебностью. Нина молчала.
- Подумать, что из-за того, что какой-то Дягилев требует балет, устраивать такую историю! - воскликнула с возмущением Вера Николаевна, вставая и кончая разговор. Нина обещала прийти сегодня ко мне, её беспокоили её отношения с моей матерью.