29 марта
Говорил по телефону с Зилоти. Он был безумно мил, говорил, что всё, что я ему ни дам, будет играть в своих концертах и что для меня нет сроков: и если я ему сообщу о новой вещи за два дня до выпуска программы на весь сезон, т.е. до двадцать пятого августа, то и это не поздно. Он сказал, что Кусевицкий крайне заинтересован издавать меня, что поднятый на заседании жюри вопрос Оссовским был отложен ввиду недостаточного ознакомления членов жюри с моими последними произведениями. Но если бы жюри и отвергло меня, то Кусевицкий хочет издавать меня в купленном им гутхейлевском издательстве, где условия такие же, что и в РМИ. «Ала и Лоллий» приглашены в Москву, главным образом, для ознакомления жюри с моею последней физиономией. Вот уж чем я доволен, так этим. Моя фаланга вновь воскресает. А вообще в последние дни - какой ряд удач! Кроме того, я теперь не в шутку становлюсь богатым человеком, ведь как ни так, а если всё это выйдет, то я могу получить в этот год до пятнадцати тысяч.
603
30 марта
Сочинял бег Алексея.
Вечером - концерт Вилькрейской, в конце концов крайне посредственной пианистки. Моё «Скерцо» она грязно мазала и, кроме того, заставила меня страдать дважды, ибо бисировала. После «Скерцо» я поспешил уехать к Элеоноре.
31 марта
Алексей добежал, ярко освещённый игорным домом и – сразу к делу – крупье уже кричит: «Les jeux sont faits»27. Игорный дом должен быть игорным домом, а не как в «Пиковой даме» - сбором всех гостей. Либретто до закрытия первого стола у меня готово и, кажется, выйдет чрезвычайно живая и яркая сцена, хотя по своему тексту и возне пустопорожняя. Какой будет у меня вторая половина этой картины - ещё не придумал, ибо нельзя, чтобы Алексей опять ставил и ставил, а крупье выкрикивал - это скучно, но с другой стороны, надо сохранить и даже увеличить впечатление азарта.
1 апреля
С большим удовольствием принялся за рулетку.
Вечером был во «Всаднике» и сцепился с молодой поэтессой Ларисой Рейснер. На поток её умнейших и непонятнейших слов о моих сочинениях, я отвечал, что авторы, не мудрствуя лукаво, пишут, а так называемые «умные люди» пространно и умно об этих произведениях рассуждают; если же автору случится послушать эти рассуждения, то у него, по крайней мере, на три недели пропадает желание писать.
На этой неделе с Сувчинским произошла переписка: он предложил на каких угодно условиях выступить в их концерте в Москве. «На каких угодно» - вот это называется выдрессировать человека. Но раз такой широкий жест, то и я сыграл в благородство и ответил, что принимаю на всех условиях. Впрочем напрасно, ибо они в ответ предложили триста рублей. Не очень много, но чёрт с ними.
Итак, мир с «Музыкальным современником» заключён.
2 апреля
Рулетка пишется легко и даже выходит лучше, чем я думал. Днём искал подарки Элеоноре и Принцу. Этакая, право, морока! Вечером был у Гессен.
3 апреля
Рулетка идёт хорошо, но пишу понемногу, чтобы не заболела голова. Демчинский рекомендовал понемногу, но регулярно, пить бромистый хинин. Пью. Телефонировал мне Асланов, приглашал играть концерт и дирижировать в Павловске «Симфоньеттой» (на эту тему он уже опять успел поругаться с Фительбергом, впрочем на этот раз неправ Фительберг), а затем рассказывал о заседании комитета в Мариинском театре, состоящего из старцев: Кюи, Соловьёва, А.Танеева и Ляпунова. Рассматривались новые оперы и одобрены: испанская опера Альбениса и «Сафо» нашего скромного во всех отношениях Чеснокова. Коутс поднял было вопрос о слушании и моего «Игрока», по-видимому, чтобы устроить