Выбрать главу

- Стыдно, казаки!

Какая-то девка визгливо орала:

- Ой, стыдно же, казаки!

В это время часть казаков повернула лошадей к ней, и она с необычайной стремительностью юркнула в толпу, убежав на другую сторону моста. Баба с тупым лицом, совершенно не понимая идеи момента, советовала «бить жидов». Какой-то рабочий очень интеллигентно объяснял ей об иных задачах движения, даром тратя перед дурой своё красноречие. Я прошёл по всему Невскому до Морской, причём толпы рабочих и оттеснявшие их казаки были уже всюду. Иногда идти можно было совершенно свободно, иногда же путь был заграждён толпою или казаками. Иной раз казаки скакали на толпу: в том месте толпа разбегалась, а публика спешила скрыться в подъезды и ворота. Я вышел в боковую улицу, взял извозчика и поехал домой. Впечатление было, что это огромная, но очень мирная демонстрация.

На другой день, в субботу, я был на концерте Зилоти, но зал Мариинского театра был на две трети пуст. Говорили, что на Невском недвусмысленная стрельба и «потусторонние» меломаны не решились следовать через Невский в концерт. В воскресенье говорилось о серьёзных беспорядках со стрельбой, но газеты молчали. Я сидел за скрипичным концертом, и днём лишь чуть-чуть выходил погулять по нашим Ротам. Здесь всё было мирно, и я даже счёл слухи о стрельбе клеветой. Впрочем, трамваи перестали ходить. Вечером я отправился к Захарову играть в бридж и «9-й вал». На улицах оживление было неописуемое: народу, как перед пасхальной заутреней. Извозчики куда-то исчезли, поэтому публика шла и по тротуару, и по улице. У Захарова играли до пяти часов утра. Когда я возвращался домой, была тишина и пусто.

В понедельник двадцать седьмого я отправился на генеральную репетицию ученического спектакля в Консерватории. Шёл «Евгений Онегин». Звала меня моя грузинка Элли Корнелиевна. Я отправился с охотой, потому что всегда любил наши оживлённые генеральные репетиции. В библиотеке сторож сказал мне, что на Литейном у Арсенала происходит настоящее сражение с ужасной стрельбой, так как есть солдаты, перешедшие на сторону рабочих. На многих главных улицах города тоже стреляют. Но в Консерватории заняты были своею репетицией и о городе скоро забыли. Репетиция грозила затянуться и в полшестого я решил уйти. В швейцарской опять я услышал о крупной стрельбе на Литейном. Я обратился к нашему библиотекарю Фрибусу и сказал:

640

- Александр Иванович, пойдёмте смотреть? - но тот категорически отказался.

Тогда я сказал ему, шутя:

- Ну, а я пойду. Прощайте. Александр Иванович, может быть никогда не увидимся!

Я вышел на Морскую и отправился к Невскому. Публики было не особенно много, но всё же шли со службы чиновники, дамы, даже дети. Я решил, что отчего же не пойти дальше, если всё спокойно, если никакой толпы нет и стрельбы не слышно. Я решил идти дальше и только быть внимательным, чтобы на случай неожиданного скандала, дебоша и стрельбы - всегда иметь ввиду ворота или выступ, за который можно скрыться от пуль. Выйдя на Невский, я нашёл здесь полнейшую тишину. Езды не было никакой, публика шла, но в малом количестве, по углам стояли группы, но не рабочих, а, по-видимому, любопытных. Я зашёл в ресторанчик Пертца, съел несколько кусочков угря и пошёл по Невскому к Адмиралтейству. Тут разъезжали казаки, были и пешие команды, но всё было тихо. Я вышел к Дворцовой площади и увидел здесь несколько иную картину. Перед самым дворцом стояла длиннейшая шеренга солдат с ружьями, а на площади была большая толпа народа. Кто-то что-то говорил. Говорили, что члены Государственной Думы разговаривают с народом. Я хотел подойти ближе и решил обойти дворец по набережной и выйти на Дворцовую площадь с Миллионной. Я благополучно выполнил свой манёвр, хотя на набережной в первый раз услышал выстрелы, впрочем отдалённые: не то с Выборгской стороны, не то с Литейного проспекта. Когда я по Миллионной улице вышел к Дворцовой площади, то увидел, как вся огромная шеренга солдат по команде повернулась и ушла в сад дворца. На площади осталась не особенно большая толпа человек в триста, которая слушала чью-то речь. Я примкнул к ней и увидел капитана, бодро говорившего, как он заботится о кормлении своих солдат. Найдя, что здесь малоинтересно, я направился назад к Миллионной, но едва я стал к ней приближаться, как затрещали выстрелы, один за другим, несколькими пачками.