Толпа кинулась с площади в Миллионную улицу. Я тоже побежал, впрочем не испытывая особенного страха. На Миллионной у меня были отмечены первые ворота на случай стрельбы. Туда я и вскочил. Сейчас же после этого сторож запер их. Я через решётку смотрел, как народ бежал по Миллионной. Некоторые падали, но не от пуль, а с перепуга, сейчас же поднимались и бежали дальше. Вскоре всё успокоилось. Выстрелов не было слышно. Некоторые повернули назад и осторожно шли к площади. Я попросил сторожа выпустить меня и тоже вышел на Дворцовую площадь. Убитых не было. Говорят, стреляли городовые с арки, от Морской, холостыми зарядами.
Я вышел по Миллионной на Марсово поле. Тут сразу стало хуже. Со стороны Литейного неслась недвусмысленная перестрелка и с той же стороны, за Летним садом, поднимался широкий столб дыма. Говорили, что горит Окружной суд. Где-то, со стороны Троицкого моста, кричали «ура!». Позади, у дворца, стали стрелять гораздо горячее, чем когда я был там. Кроме того, стемнело, а фонарей не зажигали. Мне стало немного жутко и я решил идти домой. Я хотел повернуть по Садовой к Гостиному двору, но едва я пошёл по Садовой, как мне бросилось в глаза, что никто не идёт в моём направлении - все навстречу, и притом весьма тревожным шагом. Я повернул назад и мимо Летнего сада направился к Фонтанке, чтобы пойти по ней. На мосту через Фонтанку я остановился, так как с Литейного донеслась энергичная трескотня ружей. Рядом со мной стоял рабочий. Я спросил у него, возможно ли пройти по Фонтанке. Он ответил поощрительно:
- Можно, идите. Эту линию заняли наши.
- Кто «наши»?
- Рабочие, у которых ружья, и солдаты, перешедшие на нашу сторону.
Для меня это было новостью. Благодарю вас: «рабочие, у которых ружья» -
641
попадёшь в самое сражение! Я спросил:
- А пройти по Литейному?
Рабочий так же спокойно и поощрительно ответил:
- Там хуже. Около Бассейной засели «они».
В это время меня кто-то окликнул. Это был один консерваторец со своей женой.
- Не ходите к Литейному, - несколько испуганно говорил он. - Мы с Моховой.
В нашем доме сделали базу, такая стрельба, мы идём к родителям. Оказалось, что нам по дороге, и мы отправились вместе. После некоторых колебаний мы избрали путь по Фонтанке, но не по той стороне, где засели «наши», а по этой, где сады. Инженерный замок и цирк. Тут было как-то тихо, темновато и довольно уютно. Я спрашивал у нескольких встречных, можно ли пройти через Невский. Один сказал «не знаю», другой сказал:
- И не думайте, там сильно стреляют.
На углу я подошёл к маленькой группе. Студент рассказывал:
- Суют мне в руки ружьё. А я не знаю, как с ним обращаться, боюсь выстрелит.
Если же не взять - нельзя, тут же тебя притюкнут. Ну, взял, отошёл за угол и там поставил.
Я спросил, можно ли пройти через Невский. Он ответил:
- На углу Садовой и Инженерного громят комендантское управление. Костры разожгли и жгут вещи. Там очень неспокойно. Я оттуда.
Консерваторец с женой сказали, что они дальше не пойдут и вернутся к себе на Моховую. Действительно, становилось весьма безвыходно. Невский рисовался ввиде канала, вдоль которого носятся пули. Где его пересечёшь? Я решил возвратиться ко дворцу, несмотря на доносившиеся оттуда выстрелы, и
попытаться миновать его по Дворцовой набережной, с той стороны перестрелки могло не быть, Невский же оставался в стороне. Я миновал Инженерный замок и вышел на Садовую. Здесь, среди наступившей полутемноты, с грохотом пронёсся мимо меня тяжёлый грузовик. Человек двадцать рабочих, вооружённых ружьями, стояли на нём. Большое красное знамя развевалось над ними. Я подумал: «Безумцы!». Я не знал, что революция шла таким верным шагом к цели. Снова очутился я на Марсовом поле. Только теперь было гораздо темнее. На другой стороне площади, у Троицкого моста, толпа кричала «ура». Слышны были выстрелы. Я быстро, почти бегом, направился вдоль площади. Я был без калош, ноги скользили по замёрзшему тротуару. В одном месте я поскользнулся и едва удержался на ногах, ухватившись за руку проходившего полковника. Он быстро на меня обернулся. Я сказал:
- Извините, я, кажется, испугал вас.
Полковник ответил:
- Наоборот, я испугался, что вы упадёте.
И прибавил:
- Чего вы бежите? Пуля всё равно догонит. Видите, я иду не торопясь!