(15) 28 августа
Получил, наконец, мои письма и бумаги из таможни. Я их честно отдал на пароходе, целый портфель. Теперь пришлось побыть в девяти местах: из одного посылали в другое. Когда же из девятого послали в первое, я рассердился. Вместо меня они послали чиновника и тот принёс весь портфель с аккуратно разобранными и перевязанными письмами и рассказами (!). Значит, всё прочли. Но отобрали лишь одну постальку с видом на Гонолулу. Подумаешь, как умно! Был в кинематографе. Постановка блестящая. Фабула бедная и нестерпимая в своей наивной назидательности. Да ещё неловко приклеенный «патриотический» конец.
(16) 29 августа
В десять часов утра отправились в далёкий круговой путь в Нью-Йорк. Для начала двое с половиной суток на север, в Ванкувер. Американские вагоны совсем на других принципах, чем вагоны иных стран: ужасно просторные и самые удобные
728
из всех, за исключением, пожалуй, русских, когда в России постараются. Но они, проклятые, железные и так как сегодня вдруг завернуло 40°R, то они превратились в железную печку. Это было главным впечатлением дня. Ландшафты были плоские, малоинтересные, скорость поезда приличная, но без излишней торопливости.
(17) 30 августа
Лучшую часть северной Калифорнии, к сожалению, проехали ночью. Мme Vernetta просыпалась ночью и глядела в окно, говорит, что при лунном освещении это было замечательно красиво. Но я, на моём широком ложе, задёрнутый зелёными занавесками, проспал. Американки держат себя свободнее, заговаривают с мужчинами. Дарили и мне улыбки и просили чинить карандаши. Я был любезен, но сух и держал тон. Штат Орегон, который мы пересекали днём, красив, из просторного observation-car'а видны были леса, реки, горы. Подъезжая к Новороссийску, видишь похожие ландшафты.
(18) 31 августа
Опоздали ровно на одиннадцать часов. Причина: сгоревший мост, который чинили. Вечер провели в Сиэтле, молодом, быстро разросшемся городе, главном тихоокеанском порту для северной части Соединённых Штатов. Расширению его мешала гора - так американцы просто срыли её к чёрту до основания. Когда в полночь мы садились на пароход, чтобы плыть среди островов в Канаду (десять часов пути), то нам вдруг снова закатили допрос в таможне. Допрос мог бы затянуться на долгий срок, но капитан парохода заявил, что он не желает дольше ждать. Поэтому нам сказали «all right» и отпустили. Бегом волоча многочисленные вещи (не у меня, но у Vernett'ов и Кучерявых), мы еле-еле поспели взобраться на пароход. Кучерявый и я отнеслись к допросу равнодушно, даже одобрительно, но Вернетты обиделись и Mme плакала.
(19 августа) 1 сентября
Приятный и комфортабельный пароход привёз нас утром в канадский порт Ванкувер. Всю ночь мы шли между островами того же названия и материком, минуя прелестные берега. Жаль, что не днём. Ванкувер, по своей внешности и по складу жизни, напомнил Англию. Я не думал, что английские владения в Америке могут так отличаться от Соединённых Штатов. Особенно это бросалось в глаза по случаю воскресения, когда во всяком английском городе жизнь вымирает. Ездят по левой стороне, больше чинности, пахнет патриархальностью, меньше небоскрёбов и кипучести на улицах. Мы нашли Скляревского, которого вывез из России Кучерявый, но который не мог получить визы США и потому приехал в Канаду. Он уже получил ангажемент на тридцать концертов по Канаде. Это хороший симптом, хотя я, конечно, не согласился бы вертеться по маленьким канадским городам. Днём, по обыкновению, ездили на автомобиле, осматривая город и красивые окрестности.
В восемь часов отбыли в Нью-Йорк в знаменитом Canadian Pacific экспрессе, популярность которого достигла России. Я был чрезвычайно доволен, что еду в этом превосходном поезде.
Моролёву в Никополь:
«Известно ли Вам, сударь, где такой остров Ванкувер? О нет, сударь, Вам неизвестно, где он. Так вот, из зелёных папоротников этого острова я бью Вам мой поклон. С.П.».
729
(20 августа) 2 сентября
Сегодня самый живописный день поездки через Америку: с утра до вечера мы поднимались на Скалистые горы. Сзади поезда прицепили observation car - простой и остроумный: огороженная платформа с диванами. Идеально видно во все четыре стороны, а на поворотах перед глазами весь поезд. Со всех сторон высокие, скалистые и густо поросшие хвоей горы. Мы шли по берегу реки, перебрасываясь то на одну, то на другую сторону и иногда ныряя в туннели. В конце концов мне попало в глаз и пришлось уйти внутрь.