Больм, один из известных балетных артистов дягилевской труппы, служащий теперь в «Метрополитен» и ставящий там, в противовес итальянщине, русские оперы, страшно обрадовался, узнав, что я здесь. Он мне наговорил кучу полезных советов для ориентации в Нью-Йорке. «Главное, - сказал он, - не спешите, делайте всё важно, независимо, всё равно сезон не раньше октября, а то и ноября». Про столь славную дягилевскую труппу я узнал печальные вести: полный развал по вине войны. Впрочем, недавно они имели успех в Испании, а теперь Дягилев получил разрешение прибыть в Лондон (что очень трудно), но труппа крошечная и декорации, как сообщают газеты, ещё не прибыли. Стравинский был очень болен, едва не умер от лёгких, нуждался в деньгах. Патриотические французы, нёсшие его на руках перед войною, теперь, после Брестского мира, и слышать не хотят о его музыке. В последнее время дела его и здоровье поправились и он работает. Мой балет «Шут» (господи, я же забыл о нём!) был получен Дягилевым в Америке два года назад. Он расхаживал с ним, просил пианистов сыграть и восклицал: «Чёрт знает, что такое! Ничего не понимаю!» А ведь такая ясная и хорошая музыка! Вечер провёл со Сталем, очень приятно, и не заметил, как пробежали часы, слушая его блестящие рассказы о той осаде, которую он в качестве члена Временного правительства выдержал в Кремле со стороны большевиков. Он живёт с французской певицей, очаровательной молодой женщиной - в стиле Н.Мещерской. В ней больше мягкости, приветливости и красоты, чем в Нине, но нет того яда, как у Н. Однако какое постоянство сохранилось у меня к определённому типу!
Звонил к Сталю В.Н.Башкиров, который здесь, бежав ещё в ноябре от большевиков в Америку. Узнав, что я тут, он ужасно обрадовался (Сталь говорит: «Я был потрясён той горячностью, с которой этот уравновешенный человек принял известие о вашем приезде»), закричал, что я должен переселиться к нему, а сейчас спрашивал мой адрес. Я просил ответить, что, будучи напуган его поведением по отношению ко мне в Петрограде, я сейчас адреса не дам. Это за его грубое поведение во всей истории с женитьбой Бореньки. Сталь говорит, что в ответ на это его голос упал и он сказал: «Как, неужели он всё ещё помнит о старом?» и повесил трубку. Это зло с моей стороны, ведь от меня, сверх всего прочего, он мог узнать самые последние новости про свою семью, но ведь его поведение в истории женитьбы было, право же, возмутительно.
(30 августа) 12 сентября
Дочери царя расстреляны большевиками. Какое безобразие!
Петроград горит (не думаю, чтобы огонь) и занят отрядами крестьян, образовавшими белую гвардию. Ну, уж это выдумка американцев! Но, во всяком случае, я вовремя уехал. Сегодня день поголовной регистрации. Это не значит, что всех призывают. А просто опросят, занумеруют и зачислят в такую-то категорию. Иностранцев - в пятую, соответствующую нашим белобилетникам. Я был, получил опросный лист и теперь отвечаю на вопросы.
733
Немного сочинял скрипичную сонату. Очень голодаю по фортепиано.
С Дамрошем говорили друг другу любезности и послезавтра он меня примет для прослушивания «Классической» Симфонии и 1-го Концерта. Вечер провёл у Шиндлера. Он и Больм со страшной благожелательностью и пламенностью обсуждали, как меня лучше поднести Нью-Йорку, а Нью-Йорк - мне: «Вы необычайно удачно приехали: Америка уже два года голодает по новой музыке. Собственной нет, во Франции композиторы на войне. Германия - враги, а из России ничего не поступило. Всякий дирижёр кинется на ваши партитуры. Но, к сожалению, раньше ноября выступить не придётся». (Не шикарно).
(31 августа) 13 сентября
В квартире Больма интервью для толстого журнала. «Допрос» длился три часа и касался меня, моих сочинений, моей поездки, впечатлений от Америки,
музыкальной жизни в России, влияния на неё большевизма и войны, деятельности других композиторов, вообще политического состояния в России и прочее. Этот человек, Мартене, сказал, что многие большие издатели (Фишер и прочие) с удовольствием бы напечатали мои сочинения. Я ответил, что если они хотят это, то пусть делают незамедлительно, так как у меня рукописей нет, хотя и порядочно материала, сочинённого на пароходе. Поэтому, если они сейчас сделают мне заказ, я могу написать серию пьес для фортепиано, а потом я буду занят концертами.
По существу же мне хочется поскорее иметь доллары. А то уж очень плохо жаться и ждать концертов до ноября!
(1) 14 сентября
Альтшуллер, русский дирижёр и ревностный пропагандист русской музыки, к которому у меня было письмо от Кусевицкого, зазвонил мне сам, без письма, очень обрадовавшийся, что я приехал. Он полтора года назад писал Зилоти, прося мои сочинения, но этот человек ничего не сказал мне, вероятно боясь, чтобы я не удрал в Америку вослед за просимыми сочинениями. Свинья. Какую бы разницу мне сделало, если бы я теперь приехал сюда после исполненных партитур. Вечер провёл у Сталя, где и он, и она (бразилианка) мне очень нравятся. Башкиров по-своему объяснил Сталю, почему мы в контре, но признал, что вёл себя грубо, и сказал, что если я хочу, он готов принести мне публичные извинения.