Кампанини предложил четыре, потом пять. Я сказал, что согласен на пять, но с условием, что они будут выплачены так: одна при заключении контракта, две при представлении клавира и две при представлении партитуры. Кампанини, после нескольких возражений, принципиально согласился, но должен был поставить вопрос на окончательное утверждение финансёров и директоров. Итак, я, не чувствуя того, взваливаю себе на плечи огромную работу, но кажется мне, что она пройдёт легко. А главное, что это как раз та работа, которую я должен делать: моё дело сочинять, а не метаться по концертам. Хуже, что надо кончить к сроку (первое октября), но будем смотреть бодро и кончим её до срока!
В вечернем концерте успех громогласней, чем во вчерашнем. Вызовов двенадцать или десять (7 + 5 или 5 + 5). Я безумно устал. Тем не менее русский консул, японский консул и Мак-Кормик потащили меня на какой-то победный бал, откуда я скоро удрал.
(25 ноября) 8 декабря
Пресса и вечером и нынче очень хорошая, часто восторженная, но поверхностная. Очень приятно было встретить Н.Т.Кучерявого, с которым мы нежно проболтали всё утро. Он уговорил меня обосноваться в Америке на будущий сезон, заработать хорошие деньги и в двадцать девять лет быть свободным человеком. Всё равно в Европе ещё не скоро уляжется. В 12.40 выехал с XX Century, самым скорым в мире экспрессе, в Нью-Йорк. Но я уже раскусил американские экспрессы: они не производят никакого
22 Т.е. в перчатках, от gant (фр).
753
впечатления. Путь так хорош и вагоны построены так хорошо, что сто вёрст в час кажутся нашими пятьюдесятью.
Писал первый акт либретто, которое быстро бежало вперёд. Как важно самому писать либретто: когда пишешь фразу, уже является и идея музыки (идея, конечно, не сама музыка).
(26 ноября) 9 декабря
В девять часов утра - Нью-Йорк и сразу репетиция у Альтшуллера. Странно было репетировать «Классическую» Симфонию после «Скифской сюиты»: совсем другие жесты и другие требования от оркестра. Альтшуллер уже её где-то сыграл во время своего турне по провинции и поэтому оркестр играл её довольно бегло, лишь иногда фальшивя в интонации. Днём опять репетиция. В связи с чикагской неделей, сильное утомление.
Расстроила меня какая-то опухоль. Я думал, что рак, но доктор объяснил, что глубоко сидящий фурункул. Рак бывает после сорока лет. Я очень мнителен.
(27 ноября) 10 декабря
Сегодня ещё две репетиции и вечером концерт в Карнеги. Зал полон, что необычайно для концертов Альтшуллера. Первым номером - Симфония e-moll Рахманинова, которую я прослушал с большим наслаждением. После симфонии автора, хотя он и прятался за спину жены, нашли и сделали ему овацию, заставив его встать и раскланяться. Затем следовал ряд мелких оркестровых вещей, среди них моё «Скерцо для четырёх фаготов». Сыграно оно было весьма бойко и так скоро, как я не ожидал. Альтшуллер поставил его в программе впереди фортепианного концерта «для установления хороших отношений между публикой и мной». Публика действительно осталась довольна и даже требовала повторения. Концерт прошёл хорошо и я был вызван семь раз. Адамс снова проявил свою деятельность, появился за кулисами и руководил моими выходами на вызовы. После концерта меня многие поздравляли с успехом. С Шиндлерами и Больмами (которые трогательно волнуются обо мне) мы сидели в ресторане, ели сыр и пили пиво.
(28 ноября) 11 декабря
Второй концерт Альтшуллера. Концерты начинают надоедать и утомлять, хотя всё это премьеры. Народу меньше, чем вчера. Третья Соната была принята хорошо, мелкотушки слабее, что испортило настроение, когда я вслед за ними дирижировал «Классической» Симфонией. Симфония была сыграна не слишком прозрачно, но всё же хорошо и, несмотря на то, что была последним номером концерта, имела хороший успех. Всего я был вызван семь раз (3 + 2 + 2). По окончании я был очень утомлён и нервен, и послал к чёрту привязавшуюся интервьюершу, чем, кажется, возмутил Адамса.
Рахманинов не был, нездоров. Он спрашивал у Шиндлера, почему я забыл про него и просил передать мне его телефон. Шиндлер объяснил, что я был в Чикаго. Это очень мило со стороны Рахманинова.