Черепнин начал свои занятия очень энергично. Установил очередь для дирижирования, уже прошёл несколько партитур с нами. Если всё пойдёт так, то будет очень хорошо, и каждый будет раз в неделю дирижировать. Завтра моя первая очередь, и я сегодня усердно разучиваю партитуры и махаю палочкой. С непривычки.
В четверг второй раз встретил в Консерватории Лёсечку Глаголеву.
Узнав, что у меня соната, заставила меня сыграть ей и пришла в восторг. А затем очень удивила меня, сообщив, что получила повестку в консерваторский хор и намерена записаться в него. Интересно посмотреть, как это она запоёт в хоре.
В тот же четверг встретил Макса. Поболтали с ним довольно мирно. Я выразил сожаление, что его редко видно в Консерватории. И действительно жаль.
Чаще же всех встречаю Верочку Алперс. Как видно, она больше и больше ко мне привязывается. Да и я люблю бывать с нею.
Один раз в Консерватории я всё поджидал её, пока кончится у неё урок с Штейнбергом, чтобы идти вместе из Консерватории, и не дождался - может, она уже и ушла - оделся и вышел. Направился к Юргенсону за нотами, но перейдя площадь - а может, ещё не ушла! - вернулся назад в Консерваторию будто за нотами. Верочки не встретил, посмотрел туда, сюда и решительно вышел. Однако, дойдя до того же самого места, я нашёл, что, пожалуй, сподручней пойти не к Юргенсону, а к Иогансену, - и ухватился за эту мысль, так как для этого надо было идти назад, и я лишний раз шёл мимо Консерватории. Вероятно, мне было стыдно самого себя, и я пошёл не прямо, а вокруг Консерватории. С другой стороны, этот путь был длинный, и у меня было больше шансов встретить Верочку. И вот, когда я уже подходил к памятнику Глинке, из-за угла показалась она, Верочка. То-то как я обрадовался!
Она, конечно, удивилась, увидав меня с этой стороны.
- Откуда вы?
- Я собрался за нотами к Юргенсону, а потом раздумал и пошёл к Иогансену.
- Ах, и мне надо купить себе ноты...
И мы отправились.То была удивительно приятная прогулка. Мы побывали у Иогансена, затем дошли до Литейной, я посадил её в трамвай и мы расстались. Милая девочка, Верочка. Ужасно иногда хочется обнять её и расцеловать!
С моим поступлением в есиповский класс я стал приобретать и новых знакомых. Замечу вообще, что класс относится ко мне очень мило. С моей стороны даже свинство, что никак не могу запомнить физиономий всех двадцати наших учении: сегодня я здороваюсь с какой-нибудь и разговариваю с ней, а завтра забываю её лицо и не кланяюсь. Из учеников замечу, прежде всего, Виноградова. Это очень талантливый парень, совсем молодой, несколько простоватый, но чрезвычайно симпатичный. Он случайно слышал мою лядовскую сонату и пообещался её выучить и сыграть Есиповой в классе. Но потом как-то... упомянул об этом Есиповой, а та сказала ему, чтобы он не учил, но что она с удовольствием послушает сонату от меня самого. По словам Виноградова, Есипова много слышала обо мне. как о композиторе, и даже кто-то ей говорил про меня: «Вот какие таланты есть у вас в классе!», - на что Есипова ответила, важно покачав головой: «Да, да, да...».
Сонату я играть не буду, а этого же Виноградова заставлю учить пару моих новых этюдов, только с просьбой до поры до времени не проговориться Есиповой.
Другой интересный ученик есиповского класса - это Боровский. Весной на публичном экзамене он великолепно сыграл Токкату Шумана. Тогда я не хотел сам перед собой сознаться, что он сыграл лучше меня, потому что я тоже играл Токкату очень хорошо. Но, мало-помалу, я убедился в этом и с тех пор пропитался к Боровскому большим уважением как к пианисту. Он же теперь, как начинающий теоретик, питает ко мне уважение как к теоретику окончившему, получившего свободного художника. Таким образом, наше первое знакомство основано на взаимном уважении. Он очень милый, и хорошо играет на рояле.
Из учениц я, не считая Малинскую и Берлин, как следует пока знаю двух: Терпелевскую и Гофман.
Терпелевская в прошлом году была со мной на эстетике. Ей двадцать один год. у неё прекрасные волосы, изящная внешность, недурное лицо. Но вся она заключается в своих глазах. Глаза у неё - всё. Большие, под сильно очерченными бровями, очень тёмные, живые и страшно резкие. Глаза - это какой-то зверёк. И когда смотришь на неё, то видишь, главным образом, глаза. Сама она очень простая, милая, весёлая, иногда слишком живая, ударяясь в бессоновщину, но только Бессонова - карикатура, а эта может очень нравиться.