Четвёртого числа в Консерватории была традиционная вечеринка научных классов. Я надел смокинг, белый жилет, блестящие ботинки, нашёл, что я очень эффектен, и пошёл на вечеринку.
Тоне Рудавской ужасно хотелось попасть на вечеринку - ради одного меня, конечно, но её папахен, ярый антисемит, не отпустил дочку, несмотря на все её хитрости, и я остался без Тони, а Тоня без вечеринки. Вообще было довольно скучно. Конечно, было бы гораздо очаровательней провести вечер с такой обворожительной особой, как Тоня. Но дело в том, что я ношусь с Тоней уже всю осень и до того уже отстал от всех остальных моих барышень, что мне хотелось хоть на вечеринке вспомнить их. Пора увлечения ею прошла.
Есть в нашей Консерватории молодая барышня - прелесть; а имя ей Маруся Павлова. Выглядит брюнеткой, хотя не брюнетка; безукоризненная фигура и очаровательное лицо. Но её лицо я до сих пор не рассмотрел детально; не потому-ль, что я вообще не имею памяти на лица? Но, вероятно, и потому ещё, что не я её первый заметил, а меня на неё натыкали: Захаров, Канкарович, даже Боря Алперс, вскользь отзывались о ней, как об очень хорошенькой.
Я решил познакомиться с Павловой на вечеринке, где она должна была быть как представительница научного класса.
Побродив по коридорам и по залу, я скоро набрёл на Марусю Павлову, которая в обществе Кирлиана и ещё какой-то молодёжи продавала цветы и конфеты. Когда я увидел кучу кавалеров, которые тёрлись вокруг неё, у меня наполовину пропала охота. Я рассудил, что лучше сделать это в другой раз и, не дождавшись конца вечеринки, покинул таковую.
Меж тем в Петербург из Симферополя приехал на две недели Канкарович. Там он получил место директора музыкального училища, но всеми силами рвётся в Питер. Помню, он лет пять назад признал своим девизом мои слова, сказанные от его лица: «Или буду дирижёром, или пулю в лоб». А в Симферополе нет оркестра, да и не провинциальный оркестр нужен маэстро Канкаровичу. Приехал он потолкаться и повидаться с музыкальными светилами.
Двадцать шестого я разговорился с Павловой и Левицкой. Я стоял у двери есиповского класса; тут же тёрлись Зейлигер и Зеберг; к ним с каким-то вопросом подошли обе подруги; я, вооружившись выдержкой и деликатностью, осторожно ввязался в разговор.
Вскоре я с обеими барышнями спустился в столовую завтракать. Расстались если не друзьями, то добрыми знакомыми, обменявшись рукопожатием.
Павлова учится пению... Это меня удивило, она совсем молоденькая. Впрочем, это очень мило... Левицкая - бойкая особа; неглупая; немножко грубоватая.
После этой встречи мы теперь видимся почти каждый день.
Двадцать восьмого числа Глаголева обвенчалась с Владимирским. Я был её секундантом. Впрочем, всех нас было восемь шаферов, и я был на третьем месте. На первом Дернов, на втором Петри. Курьёзно, что я чуть не прозевал эту свадьбу. Сначала её назначили на воскресенье двадцать третье, потом перенесли на двадцать восьмое. Я рассчитал, что двадцать восьмое тоже воскресенье, а вышло, что пятница.
После этого я метался, как угорелый. Фрак оказался у портного, белый жилет - в прачечной, галстука совсем нет. Пришлось ехать к Раевским и надеть наряды. Тем не менее я поспел к невесте на Петербургскую в без четверти восемь; свадьба назначена в восемь, у Александринского театра, в церкви Министерства внутренних дел.
Жених - неинтересный, серенький. Леся же блеснула своей бесовской красотой, простым, прелестным платьем и безукоризненной, как-бы выточенной фигурой.
Во время венчания меня ужасно занимала моя роль; кроме того, я с большим интересом следил за процессом венчания. Я первый раз был так близко.
Принесли венцы и водрузили их над головами жениха и невесты. И вот, когда очередь дошла до меня, случилось с Лесей приключение, да какое! Когда священник поднёс к её губам сосуд с церковным вином, Леся вспомнила что-то смешное, но сдержав смешок, прильнула к сосуду. Тут приступ смеха возобновился, или она поперхнулась, вино заплескалось, полилось на ковёр, на рукав. Леся замахала левой рукой, в которой была зажженная свеча, и подпалила фату. В одно мгновение вся невеста запылала, горящая свечка полетела на пол и покатилась по ковру, Леся завертелась. Шафера бросились тушить её. Пожар потушили так же скоро, как он начался.
Успокоились, стали продолжать прерванное венчание. Хвать - нет обручального кольца! Где кольцо? Туда, сюда - нет кольца! В публике движение; приподняли ковёр; попросили невесту отойти; кольцо лежало у неё под ногой. Надели кольцо и кончили венчание без дальнейших инцидентов. Я первый обвёл Лесю вокруг аналоя. Поздравили с шампанским и поехали ужинать на старую квартиру невесты.