Выбрать главу

Опера по либретто резко распадалась на четыре сцены и приобретала чрезвычайно стройный план:

первая сцена - характеристика Маддалены;

вторая сцена - характеристика Дженаро (плюс предыдущее, т.е. Маддалена);

третья сцена - характеристика Стеньо (плюс предыдущее, т.е. Дженаро);

четвёртая сцена - все трое вместе, каждый со своими страстями.

Что может быть стройнее этого плана для одноактной оперы?!

Итак, я принялся за «Маддалену». Впрочем, настоящую работу я откладывал до лета, а пока сочинял между делом, главным образом, материал. В июне мы уехали из Петербурга в Сухум. У меня уже были сочинены все те части первой сцены, где Маддалена одна, и порядочно материалу для второй сцены. В Сухуме я очень много работал над оперой и в три недели написал вторую и третью сцены.

Двадцать шестого июня я получил от Держановского открытку с сообщением, что «Сны» идут в Сокольниках первого июля, а «Осеннее» в период от десятого до двадцатого июля. Как раз посередине между обеими пьесами, Канкарович должен был сыграть «Сны» в Павловске, и я, очень довольный, выехал из Сухума с первым же пароходом. Но пароход, благодаря грузке персиков, опоздал на шесть часов. Поезда из Новороссийска все ушли, и я должен прожить в Новороссийске двадцать один час. Занял номер в гостинице. Сижу, пишу этот дневник.

29 июня. Новороссийск.

(NB. Вспоминаю, что когда в детстве я жил в Сонцовке, то в этот день, день Петра и Павла, храмового сонцовского праздника, в Сонцовке всегда бывали народные празднества и большое торжество).

На предыдущей полсотне страниц я записал все музыкальные обстоятельства, случившиеся в тот четырёхмесячный срок, во время которого я не брался за дневник. Теперь мне хотелось вспомнить то, что касалось моих друзей и знакомых.

Начать почему-то хочется с Мариночки Павловой. Наши отношения в период февраль-май мало изменились. С наступлением весны у неё и Левицкой кончились научные классы, сменившиеся редкими научными экзаменами, и наши регулярные встречи прекратились. Она как-то сказала мне, что хотела бы, чтобы я аккомпанировал ей на её экзамене пения. Я с радостью согласился. Потом она повторяла мне это, но когда я хотел прийти к ней в класс, чтобы попробовать, то она пугалась и прогоняла меня. Экзамен приближался и я, видя, что Павлова колеблется между желанием, чтобы я ей аккомпанировал, и нежеланием, чтобы я её слышал, так сказать, в домашней обстановке, отправился помимо неё к профессору Иванову-Смоленскому, в классе которого не раз аккомпанировал, и предложил аккомпанировать ему на экзамене, чему старик чрезвычайно обрадовался. Однако, с моей стороны это было большим геройством, потому что на мои плечи упало более десяти учащихся обоего пола с четырьмя длинными репетициями.