Единение с Сараем
Я села. Я сижу в Сарае, правда не на том месте, где бы я хотела сидеть — не в главном отверстии Сарая, а в боковом, заросшем крапивой – по причине того, что у меня в Сарае появились соседи – козы-сараи. Не то чтобы я их боюсь, я просто впервые так близка к козам.
Я долго подходила к Сараю то с одной стороны, то с другой, коза тем временем наблюдала за мной, а козлята, когда я появлялась в их поле зрения, переставали жевать.
Когда мне удалось разместиться в боковом проеме, я сделала Козе ручкой, а Коза внимательно посмотрела на меня, размышляя, достойна ли я места в Сарае.
По-видимому, решив, что достойна, Коза уснула, предоставив мне возможность стать Человеком-Сараем.
Один из козлят делает попытку подойти ко мне. Мне не по себе. Козленок чешет ногой за ухом и глядит на меня, не моргая.
Ушел. Не смог перепрыгнуть через дырку в полу в три бревна, унесенных тетей Лялей.
Ко мне подошел еще козленок. Коза немедленно проснулась, встала и смотрит на меня строго, а у нее под хвостом большое розовое вымя, как яйцо.
Я дала ее ребенку травинку, он взял ее коричневыми волосатыми губами и ушел тереться о сено, как кошка. Сеньора Коза доверительно зыркнула на меня и зажевала полиэтилен, а я подумала о полиэтиленовом молоке и о том, что Козу можно сравнить с горшком Винни Пуха, из которого выходит и в который входит одновременно.
Прикрепив соломинку к сандалии, думаю, из Человека-Сарая может расти сено. Так я постигаю сущность Человека-Сарая.
Ко мне вдруг подошли все три козленка. Забавно! Я ощутила единение с природой. Один посмотрел мне прямо в глаза с двух боков своего лица здравым и понимающим взглядом. Второй откусил кусок моего блокнота, сжевал его и потянулся шевелящимися губами к волосам и футболке. Это было уже не единение.
Спасаясь от козлят, я переместилась на главное место Человека-Сарая – в центральное отверстие с видом на баньки, конюшню и изгиб речки. Сарай восхитителен, мошкары нет.
Сарай – это то, что нужно Человеку-Сараю. Думаю, я смогу им стать.
Мне никак не устроиться в Сарае удобно. Лежа неудобно и сидя неудобно. А надо мной висит балка. Она качается на ветру.
Коза с козлятами, ненадолго покинувшая меня, вернулась. Оказалось, блеяньем она подзывает к себе козлят.
Бабка Иза, проходя мимо, сказала коз не бояться. Козлят зовут Марта, Борька и Борька. Они хорошие, совсем ручные. А к козе лучше не подходить: ее приучили, что хлеб всегда дают, а коли, не дадут – боднет, да не больно.
"Но она к тебе не подойдет!"– буркнула бабка Иза. Это почему это не подойдет? Ну и ладно.
Приходил Андрей...
Общество шмелей-холостяков
Сидеть в Сарае – замечтательно!
В Сарае - словно в небе! словно в облаках... Своды бревен над головою... Сколько лет, сколько снов...
Сарай оказался живым и тесно населенным. Его не только посещает Сеньора Соsа, но и в куче сена существует тайное общество шмелей-холостяков.
По незнанию я, прислонившись к сену, закрыла им вход, за что ярый шмель укусил меня за палец, когда я пыталась вытащить его из волос. Так я обнаружила их общество. Оно жужжит рядом со мной.
Сеньора Соsа соn Ко не появляется, а жаль. Я теперь называю ее на итальянский манер.
Коза любит располагаться у восточного отверстия и пережевывать траву вместе с соn Ко. Наполнит одну из камер желудка сеном, а потом лежит, отрыгивает сено и пережевывает его, тряся бородой и не моргая.
Я лежу на траве...
Я стала травой. Я лежу в ней возле Сарая и пытаюсь почувствовать себя целиком вместе взятой с Вселенной в настоящем времени.
К Сараю подходить опасно, поэтому я партизаню или лежу в засаде.
Мне очень необычно быть настолько рядом с землей, обросшей травой, после долгой городской зимы.
Я лежу на планете и наблюдаю жизнь насекомых: жук в синем металлически-блестящем хитиновом скелете идет по травинке. Жук легче травы. И черный жук идет рядом. И трава лезет мне в глаза. Замечтательно!
Я лечу на планете, а далеко подо мной раскаленная лава.
А по поверхности моей планеты ходят все те же и те, кого я еще встречу...
А надо мной, за облаками, то, к чему я повернута через потолок каждую ночь своей жизни, - бесконечная, невозможная для моего понимания Вселенная.
Как же мучительно невозможно представлять бесконечность!