– Что она, по-вашему, сделала, когда вы не вернулись обратно?
– Точно не знаю, но окажись я на ее месте, убралась бы отсюда к черту.
«Домой, домой!» – словно мантра, снова и снова всплывало в сознании Джейни. Всего ей предстояло покрыть по меньшей мере сорок пять миль. Из них позади сейчас осталось около двадцати, с такой скоростью она удирала из Вустера, хотя местность была очень холмистой и трудной для передвижения.
Лошадь не так давно повредила лодыжку; заставляя ее взбираться на один холм за другим, Джейни удивлялась самой себе. Почему вместо Конфетки она не взяла коня Лейни? Привычка, ничего больше. Привычки, как плохие новости, дают о себе знать в самый неподходящий момент.
День уже угасал, когда Джейни остановилась на берегу реки, пересекающей дорогу, по которой она скакала. Она слезла с Конфетки и подвела ее к воде, чтобы лошадь могла напиться. Вода была холодная, чистая, соблазнительная, а Джейни уже час назад допила кипяченую воду, остававшуюся в ее фляжке. Чувствуя, как от долгой езды горят бедра, она присела у кромки воды, глядя на свое подернутое рябью отражение. Несмотря на искажения, следы усталости на лице были отчетливо видны.
«Чего тут только нет! Криптоспоридия, лямблии…»
– Прекрати! – вслух одернула она себя.
Конфетка повернула крупную голову в сторону Джейни и негромко заржала.
– Это я не тебе.
Она сложила руки чашечкой, зачерпнула воду, поднесла ее ко рту и пила до тех пор, пока не почувствовала, что больше уже не влезет.
Под покровом темноты Лейни отвела их туда, где они с Джейни оставили коней. И даже уже почти убедив себя, что находится в руках хороших людей, она втайне испытала удовольствие, когда они обнаружили там лишь ее коня и никаких признаков Джейни или Конфетки.
– Похоже, ваша подруга сделала то, что вы от нее и ждали, – заметил Брюс.
«Сейчас, – подумала Лейни, – Джейни уже далеко отсюда, надеюсь, в безопасности, на пути к… Оринджу или своему дому?»
Она подняла ногу, словно собираясь сесть на коня, но Брюс схватил ее за руку.
– Просто отведите его.
Их сопровождали несколько молодых людей – видимо, чтобы исключить какие-либо глупости с ее стороны. Они тут же придвинулись ближе.
– Я не собираюсь удирать.
Брюс улыбнулся.
– У меня и в мыслях этого не было. Просто конь без всадника издает меньше шума.
Что же, разумно.
– Хорошо. Простите.
Вернулись они другим путем, гораздо более коротким, и направились в сторону гаража в задней части университетских зданий. Один из сопровождающих взял коня за поводья и увел его.
– Теперь нужно вас устроить, – сказал Брюс. – Вы, скорее всего, какое-то время пробудете с нами.
Он привел ее в спальню, обставленную в точности так, как она и ожидала.
– У вас есть своя ванная. – Он кивнул на дверь. – Вы наверняка захотите принять душ. Полотенца чистые. Утром вас разбудят, и мы еще побеседуем. – Он зашагал к двери. – Ну, доброй ночи. Желаю спокойного сна.
– Постойте! – окликнула его Лейни. – Еще кое-что.
Он повернулся; зрелище его изуродованного лица снова потрясло ее.
– Почему именно орлы? Раз они не поддаются обучению…
Он остановился, держа руку на дверной ручке.
– Да, орлов нельзя натаскать так, чтобы они влетели в гущу самолетов и спровоцировали катастрофу. Но зато они едят грызунов. Коробочки, привязанные к их лапам, фиксируют наличие бактерий, когда орлы поедают свою добычу.
– Орлы едят зараженных грызунов, но сами не заболевают?
– Нет. У них другой иммунный механизм. Большинство птиц подвержены инфекциям, носителями которых являются. Не считая птичьего гриппа, конечно. Когда они возвращаются, мы принимаем все доступные меры предосторожности.
– Но как вы получаете данные? Коробочки посылают какой-то сигнал?
– Только сигнал о своем местоположении. Чтобы узнать, произошло ли заражение, нужно исследовать содержимое. Что мы и делаем, когда орлы возвращаются.
– Они возвращаются сюда, словно почтовые голуби? – недоуменно спросила Лейни.
Он покачал головой.
– Они возвращаются сюда, потому знают – здесь легко получить еду и здесь есть самцы. Мы отпускаем только самок. Орлы ничем не отличаются от птиц других видов – выбирают самый короткий способ генетической непрерывности. На воле не хватает диких самцов, чтобы обслужить всех самок, которых мы отпускаем. Пройдет еще пара лет, и молодые самцы, сейчас вылупившиеся из яиц на воле, повзрослеют и сами смогут спариваться, но пока самки возвращаются сюда. По крайней мере, большинство из них.
Перед мысленным взором Лейни возник обезглавленный орел, лежащий на земле рядом с Томом.
– Мне необходимо отправить e-mail, – сказала она. – Срочно.
Молясь о том, чтобы уцелеть, Джейни поняла, как люди становятся религиозными. Она готова была упасть на колени и поклоняться любому, кто проведет ее через эту ужасающую ночь. Она находилась где-то у Девятого шоссе, в разрушенном сарае, откуда хорошо просматривалась дорога, что позволяло быстро сбежать в случае необходимости. Ей отчаянно хотелось продолжить путь, но сил больше не осталось.
Она лежала на одеяле, расстеленном на жестком полу, прикрывшись тем, что попало под руку; все тело задеревенело и жутко болело. В сарае обнаружилось несколько кип соломы, но Джейни не решилась ворошить их в темноте, поскольку на поверхности они были влажные. Только Бог, которому она готова была начать поклоняться, знал, что может прятаться в старой, прогнившей соломе.
Мышь прошмыгнула в нескольких дюймах от ее головы; в полной тишине был прекрасно слышен шорох маленьких лапок.
– Убирайся… – прошептала Джейни.
Интересно, как скоро она начнет разговаривать сама с собой?
Было уже далеко за полночь, когда Лейни закончила рассказывать Брюсу, Фредо и другим помощникам Брюса о двух маленьких общинах.
– Мне очень жаль, что я убила эту птицу, но она напала на Тома, а он спустился лишь до середины столба. Ничего другого просто в голову не пришло.
Птица, казалось, мало заинтересовала Брюса.
– Этот Том… чей, вы говорите, муж? – спросил он.
– Джейни. Столб упал на него. Он потерял ногу.
Брюс откинулся в кресле.
– Это было ужасно, – продолжала Лейни. – И все произошло на глазах у их сына.
– Их сына…
Лейни удивилась, почему он так сфокусировался на одной детали, но тут же выкинула это из головы, продолжая добиваться разрешения отправить электронную почту.
– У них есть образцы новой бактерии, которые они нашли неподалеку от своего лагеря. Весьма вероятно, той самой, которую распространяет «Коалиция». Я должна предостеречь их насчет нее.
Брюс мгновенно вернулся к происходящему.
– Это невозможно. «Коалиция» может перехватить ваше сообщение и понять, что мы раскусили их. Нельзя идти на такой риск.
– Может, я сумею выразиться иносказательно.
– Как?
Она начала мысленно перебирать варианты.
– Они называют собранные ими образцы «следами Сэма». Можно использовать это слово. Они догадаются, о чем речь, а больше никто.
– Нет, – отрезал Брюс. – Слишком очевидно.
– Пожалуйста, – умоляюще сказала Лейни. – Там мой сын. Я потеряла во Вспышке двух дочерей и не могу потерять еще и его.
На лице Брюса тем не менее сохранялось прежнее жесткое выражение.
«Назови им имена, – подумала она, – заставь их почувствовать, что речь идет о живых людях. Как мы раньше поступали, имея дело с похитителями».
– Пожалуйста, выслушайте меня. Там ведь есть и другие люди. Кэролайн и Майкл, их маленькая дочь Сара…
Выражение его лица изменилось. На мгновение возникло чувство, будто этого покрытого шрамами человека, о котором она знала лишь, что его зовут Брюс, захлестнула волна глубокой печали. Он резко поднялся и сказал дрожащим голосом: