– Если только не изменилась природа самой чумы, – прошептал Алехандро, – а свидетельств этого я пока не вижу, что же получается? В Эйаме есть нечто, защищающее его жителей.
Человек из Эйама стоял над грудой продуктов, не так давно оставленных на краю кладбища. Дотащить их будет нелегко, но он с радостью сделает это, поскольку сильно проголодался. Среди продуктов был свежий хлеб; почувствовав его запах, человек начал истекать слюной.
«Кому повредит, – подумал он, – если я возьму один каравай себе?»
Зато как приятно будет набить живот! Для многолюдной деревни, где к тому же полно больных, которые вообще не едят, одним караваем больше, одним караваем меньше – какая разница.
Ориентируясь по запаху, он нашел хлеб в третьем узле – все еще теплый, с незатвердевшей корочкой, наверное, только-только вынутый из печи.
Он обхватил руками каравай, наслаждаясь его теплом; день был прохладный, небо серое и угрожающе низкое. Человек поднес хлеб к носу, втянул сдобный запах и только собрался откусить первый кусок, как каравай взорвался.
Человек пронзительно вскрикнул, выронил оставшиеся в руках куски и перевел взгляд в направлении, откуда прилетела стрела.
Неподалеку в лесу сэр Джон Шандос рассмеялся. Повесив лук на петлю у седла, он протянул открытую ладонь Бенуа, который с раздосадованным видом положил в нее монету.
– Осторожнее заключайте пари, – сказал Шандос. – Ничего, может, в следующий раз повезет.
Он пришпорил коня и в сопровождении Бенуа выехал из леса. Они подскакали к ошеломленному человеку. Увидев их, он поднял руки, неудержимо дрожа.
– Не смей воровать! – сказал Шандос, остановившись в нескольких шагах от человека.
Тот рухнул на колени.
– Держитесь подальше, сэр, у нас чума!
– Мне известно об этом. Я видел флаг. И меня трогает великодушие ваших соседей, приносящих продукты больным. Я расскажу об этом королю, который, конечно же, вознаградит их. И еще я расскажу жителям деревни о том, что ты собирался сделать. Им это вряд ли понравится. Позор! Ты хотел украсть то, что предназначалось для всех.
– Мне ведь тоже кое-что причитается, сэр, – все еще дрожа, ответил человек. – Я просто взял свою порцию немного раньше, только и всего.
– Гораздо раньше, по-моему.
Конь Шандоса фыркнул и встал на дыбы; человек отшатнулся, чтобы не угодить под копыта.
– Как жители деревни справляются с этой напастью? – спросил Шандос, сверху вниз глядя на него.
– Пока хорошо, сэр, хотя мы по-прежнему в страхе. Многие умерли.
Шандос перевел взгляд на ряд свежих могил.
– Выражаю соболезнование от имени короля и от своего собственного. Но скажи – в деревне есть целитель или цирюльник, чтобы пускать кровь тем, кто заболел?
Мужчина заметно разволновался.
– Ну нет, сэр, ни того ни другого. Но нам повезло – вместо них у нас объявился лекарь… путешественник, который пришел в деревню за неделю до эпидемии. И с ним леди… его дочь, так он говорит.
– Вот уж действительно повезло так повезло… И как это лекарь так кстати оказался под рукой, когда чума дала о себе знать?
Человек, на которого странный рыцарь явно произвел устрашающее впечатление, тем не менее задумался, с чего это тот проявляет такое любопытство.
– Не знаю, сэр.
– Действительно. Вот разве что он принес чуму с собой, чтобы потом заработать славу на ее исцелении.
– Ох, нет, сэр! – воскликнул мужчина. – Старейшины говорят, во всем виноват Ковингтон. Он, вопреки указу, пронес в деревню рулоны шерсти из Лондона.
– Ну, раз старейшины так говорят, значит, лекарь тут ни при чем, это просто совпадение. – Шандос наклонился и понизил голос. – Хочу кое-что рассказать тебе, ради блага вашей деревни. Я слышал о странствующем лекаре, которого видели неподалеку от Виндзора в компании красивой белокурой женщины. Этот человек еврей, а она ведьма. И, говорят, у них при себе тот самый яд, которым отравлены родники по всей Франции.
Человек потрясенно раскрыл рот. Шандос помолчал, давая ему возможность осознать смысл своих слов, потом кивнул и добавил:
– Ну, доброго дня тебе. Не воруй больше. Если я узнаю об этом, то вернусь и отрублю тебе руки. Я буду молиться, чтобы ваша деревня благополучно пережила чуму. И чтобы колдовство этих чужаков не слишком сильно на вас подействовало.
Шандос развернул коня и медленно поскакал прочь в сопровождении Бенуа.
Не пробыв в Эйаме и пяти минут, человек начал рассказывать о своей встрече с грозным рыцарем. Слухи поползли по деревне с быстротой огня, проникая повсюду, в том числе в церковь и таверну. Повторяли – шепотом! – одно и то же: «Ведьма и еврей – они принесли эту напасть с собой».
Алехандро и Кэт отдыхали на торговой площади, когда к ним неожиданно подошли старейшины.
– Это правда, что говорят? – спросил один, обвиняюще тыча в них пальцем. – Что вы принесли сюда чуму только ради того, чтобы сделать себе имя на ее исцелении?
Алехандро недоуменно посмотрел на него.
– Вы меня ставите в тупик, сэр. Я понятия не имею, о чем вы толкуете.
– У нас не было чумы, пока вы тут не объявились. Может, она проникла вовсе не с шерстью, а через какой-то яд! А теперь вы лечите нас, и некоторые выживают.
– Мы не имеем никакого…
Вперед выступил другой старейшина.
– Нет, это все ваших рук дело!
Алехандро и Кэт в тревоге обменялись взглядами.
– Повторяю, мы не понимаем, о чем вы, – сказал Алехандро. – Однако в результате наблюдений мы пришли к выводу, что в Эйаме есть нечто, препятствующее распространению чумы. Это замечательно, и нам хотелось бы…
– Более естественно было бы, если бы все умирали, – вмешался в разговор третий старейшина. – Вы вмешиваетесь в Божьи планы – словно сам Сатана!
– Течение болезни не обязательно должно протекать естественным образом. Есть средства, ослабляющие…
– Вот видите? Колдовство! – Старейшина ткнул пальцем в Кэт. – Она ведьма. А вы, – он перевел взгляд на Алехандро, – еврей.
Отец и дочь встали.
Старейшина сощурил глаза и прошипел:
– Вы дьявол, а она ведьма, и вы травите нас своими ядами!
Быстро обменявшись взглядами, Алехандро и Кэт бросились бежать. Вслед им летели проклятия и камни.
Новости потрясли Блэкуэлла.
– У меня были насчет вас кое-какие подозрения, но такому я не могу поверить.
– Главное, поверьте, что мы не приносили с собой чумы.
– Но черный рыцарь сказал, что вы еврей…
Алехандро посмотрел ему в глаза.
– Так оно и есть.
– Но вы ведете себя не как еврей…
Алехандро не задал ему вопроса, рвавшегося с языка: «А как, по-вашему, должен вести себя еврей?» Вместо этого он сказал:
– Все мои действия были направлены на то, чтобы помочь жителям деревни. С риском для себя и моей дочери.
– Да, это я и сам видел. – Блэкуэлл смотрел, как Алехандро собирает свои принадлежности. – Вам понадобятся продукты. Я дам вам то, что смогу, хотя это будет немного… торговля замерла, и запасов у меня мало.
– Не стоит отбирать ничего у ваших родных, – возразил Алехандро. – Мы перебьемся. Нам не привыкать.
Он достал из кошелька и сунул Блэкуэллу в руку две золотые монеты.
– За постой. Спасибо вам и вашей семье за великодушие.
Блэкуэлл во все глаза уставился на золото.
– И вам тоже, лекарь и принцесса. – Помолчав, он добавил, немало удивив их: – Я вас не выдам. Ступайте с богом, пока я не передумал!
Алехандро вскочил на коня и усадил Кэт позади. Они поскакали через кладбище, оставив позади так и не разгаданную тайну Эйама.
Сэр Джон Шандос ждал у дороги, ведущей от Эйама. Он не сомневался, что жертвы его хитроумного замысла в конце концов покинут деревню – как только посеянные им семена недоверия дадут ростки. Ожидание затянулось на целый день, и Шандос изо всех сил старался не обращать внимания на Бенуа, который без устали жаловался на всяческие неудобства. Он был голоден, его мучила жажда, он отсидел в седле все бока…