Только что написала давеча, что на улицу сегодня не пойду, а сейчас уже впору передумать. Сейчас пришли наши из гороха с горохом, и я уже успела наесться до тошноты гороха. Шура завтра с почтовым уезжает и поэтому сегодня собирается гулять до двух часов, а потом прямо на станцию. Не знаю, утерплю ли я, чтобы не пойти на улицу.
Вчера на улице было очень весело, только, конечно, не лично мне, а вообще. Была на улице гармонь, а с ней вместе, конечно, много молодежи. Вся молодежь наша вышла на улицу, вышел даже Шура Гордеев, который не выходил уже с месяц, то есть с того дня, как начался сенокос. Девчат, кроме наших, было еще много с участка, а также ребят. Под гармонь танцевали, пели. Я, конечно, не танцевала и стояла с Полей в стороне. Потом мы с Шурой-кузнецом прошли по деревне. Грязища была непролазная, а я была без галош. Хорошо, что было темно и не видно моих грязных ног. Протанцевали весь вечер; я устроилась на бревнах, рядом со мной сидел Шура-кузнец с балалайкой, сзади сидел Коля Антоновский. Он уже запасся яблоками, и мы опять принялись за наше любимое занятие: кидание яблоками. Девчата и танцевали и не танцевали, потому что гармонист был пьян и капризничал. В конце концов танцы кончились, участковые собрались уходить. Гармонь пошла по улице. Маня пошла было бузить с гармонистом, но скоро вернулась ко мне. Мы пошли с ней по деревне, с нами пошел Коля Антоновский. Мне очень хотелось погулять по деревне, но Маня спешила домой, потому что время было уже почти второй час ночи. По дороге домой подошел к нам Коля Осипушкин. Коля Антон. шел среди Маши и меня. Осипушкин взял меня под руку, разъединив меня с Колей. Он предложил мне пройтись. Мне очень не хотелось идти с ним. Я не знала, что мне делать, потому что Коля тянул меня за собой, но тут мне на выручку пришла Маня, она сказала ему, что я должна пойти с ними, что я ихняя. Проводив Маню, Коля, как всегда, пошел проводить меня. Побузив немного у крыльца, мы разошлись. Коля пошел еще гулять, а я домой спать. Представляю, как неудобно было Коле Осипушкину остаться одному среди улицы. Он, наверное, не ожидал, что я откажусь с ним идти по улице. С каким же носом он остался! Но не могла я поступить иначе. Точно так же отказалась я вчера вечером идти по улице и с Шурой-кузнецом, если бы я пошла, то мне неудобно было бы перед Колей[22]. Что у нас выйдет с ним дальше, не знаю, но теперь мне хорошо. Кончаю писать, становится очень темно. Завтра утром поеду провожать Шуру. А сейчас буду пить чай, а потом постараюсь лечь спать, пересилю себя и на улицу не пойду, нужно выдержать характер.
Да, я выдержала характер и на улицу вчера не ходила, несмотря на то, что народу вчера гуляло много. О том, что мне стоило удержать себя дома, и говорить не приходится – мне это было очень трудно. Легла спать и уснуть не могу, не привыкла рано ложиться, да кроме того, слышу, как на улице песни поют, гуляют, слышу, что много народу гуляет. И начинает меня на самое себя зло разбирать, почему я не пошла на улицу. Сегодня я очень жалела, что вчера не была на улице. Теперь мне все равно, что ни будет, а на улицу я буду ходить каждый день. Без улицы я жить не могу, тем более что завелся у меня на улице милый человек[23]. А вчера впору хоть с постели соскакивать да на улицу идти, никак не могу заснуть, когда под окном веселые голоса. Заснула я только тогда, когда заткнула себе уши. В два часа ночи меня разбудили ехать на станцию. Шура гулял только до двенадцати часов и, следовательно, успел чуть-чуть соснуть. Когда мы выехали из дому, была еще темная ночь. Небо было усыпано звездами, и было довольно тепло. Вскоре, однако, стала заниматься зорька. Звезды стали пропадать, стало светлее. С поля стал подниматься густой туман. На станцию приехали за полчаса до прихода поезда. Я все наказывала Шуре, что сказать нашим в Москве. Скоро пришел поезд, посадили Шуру и поехали обратно. Ездили мы с дедушкой. Туман все еще стоял над полем, роса была такая сильная, что мои волосы стали мокрыми. Дорога была очень грязная, и ехать было довольно неудобно. Приехали домой в пять часов утра. Спать ложиться мне не хотелось, и я стала писать песни. Кофе пили сегодня раньше обыкновенного, потому что бабушке нужно было ехать к своим родным за восемь верст. С ней вместе ездила Нюра. Приехали они в пять часов дня. Несмотря на то что день был сегодня очень хороший, солнечный и теплый, провела я его скучно, потому что нечего было делать. Пошли мы было с Валей в рожь гулять, да, оказывается, многие начали уже жать рожь, и поэтому в поле был народ. На народе гулять не захотелось, и пришлось вернуться домой. На обратном пути встретился Коля Антоновский, перекинулись замечаниями о погоде. Делать было нечего, пошла в огород, гляжу, едет бабушка. Легче стало, хозяйка приехала, может, дело даст. Болтаясь по своей дорожке, увидела, как Шура-кузнец с ружьем, наш Алексей с монтекристом и Коля Осипушкин с завязанными зубами отправились на «охоту». Шли они стрелять уток, а пришли давеча с убитым грачом, которого Шура подстрелил из своего ружья.