Во всю последующую неделю не случилось ничего особенного. Рожь жать кончили. Делать было нечего. Наступила холодная погода. Иногда во весь день только и приходилось, что спать да есть. Прямо смешно было. Встаешь утром, поешь, поглядишь, поглядишь, и опять спать; встанешь, поешь, и опять спать, и так до самого вечера. Вечером чуть погуляешь и спать. И так почти всю неделю, ничего не делала, не читала, не писала, даже на гитаре играла редко. В общем, в эту неделю я как-то опустилась, поддерживали меня только вечерние гулянья, хотя и те были невеселые. Всю эту неделю Коля гулять не выходил, и я каждый вечер лишь напрасно ждала его. Два вечера на этой неделе я гуляла с Шурой-кузнецом. Гуляла я без особенной охоты, только потому не уходила домой, что Шура просил меня погулять с ним. Я ему не отказывала. С ним я как-то просто сошлась, без всякого стеснения говорю ему все, и он так же просто говорит со мной обо всем. Например, на его замечания, почему я все спешу домой и не хочу с ним погулять, я ответила, что мне неинтересно с ним гулять. Он стал говорить мне о Коле, что вот я с ним гуляю чуть не до трех часов и, наверное, не спешу домой, а с ним не хочу и немного погулять. Я довольно ясными намеками давала ему знать, что Коля мне нравится больше, чем он. Это он, кажется, понял. Я думала, что он на это обидится, но я ошибалась. Когда я ему сказала о своем предположении, то он сказал, что я чудная, что их девчата не такие, они с кем угодно будут гулять, а я вот как с одним гуляю, так на других смотреть не хочу. Я ему на это сказала, что не в моем характере гулять со всеми сразу, что, по-моему, с одним так с одним, с другим так с другим. На это он мне сказал, что если так, так пусть я буду гулять с одним ним. Но я отказалась, напоминая ему о Коле. В другой вечер он сказал мне, что Коля мало интересуется мною, что если бы он был заинтересован, то выходил бы на улицу, а то вот целую неделю не выходит. Я отвечала, что Коля работает, что ему некогда думать о гулянье и что он вполне правильно поступает, не выходя сейчас на улицу. Шура на такие доводы не соглашался. Потом он стал говорить мне, что вот как придет суббота, когда Коля выйдет гулять, то он не пустит меня с ним; я смеялась и нисколько не верила его словам. Потом он стал пугать меня тем, что на праздник Успения, который бывает 28 августа, мне не с кем будет вечером гулять, потому что Коля пойдет гулять с другой, сам же он, то есть Шура, тоже пойдет с другой, и придется мне по этому случаю уходить домой с улицы. Я отвечала, что без кавалера не останусь, что мальчишек в деревне будет много. Так, взаимно препираясь, прогуляли мы два вечера. Он все время подкалывал меня Колей, я же с задором давала ему знать, что я заинтересована Колей и с ним гулять не буду. Наконец, уже в конце недели, в пятницу, вышел на улицу Коля. Кроме него и нас с Машей, на улице был только Шура. Посидели немного на крыльце, а потом пошли по улице: я с Колей, а Маня с Шурой. Шура уже и не подходил ко мне, знал, что я не пойду с ним. Пока писать кончаю, иду по горох.