– А теперь послушайте меня. Вы должны понять, друг мой, что потеряли память. Это не страшно, но вы полностью потеряли память. Вам придется подождать, пока она вернется.
Наконец на лице пациента появилось выражение искреннего интереса.
– Это правда? – спросил он. – И сколько времени это займет?
– Ну… иногда она возвращается совершенно неожиданно, – сказал Финлей, стараясь, чтобы это прозвучало обнадеживающе, – и проблемы как не бывало…
Медленная улыбка обозначилась на лице Коротышки Робисона.
– Вот теперь все прошло, – сказал он. – Пусть они войдут! – Он нащупал в кармане жилета листок с адресом, и его улыбка стала еще шире. – Но клянусь богом, все это было просто великолепно!
И он тишком ткнул Финлея под ребра.
7. Человек, который вернулся
Однажды вечером в начале июня в приемную, где сидел Финлей, вошел человек, которого он никогда раньше не видел в Ливенфорде. Незнакомцу было, вероятно, от тридцати пяти до сорока лет, но не обязательно, поскольку на его худом, изможденном, желтушного цвета лице, обожженном тропическим солнцем, лежал отпечаток сомнительного опыта, который старит лики юности.
Манеры этого молодого старца были развязными, показными, почти наглыми. Он был в летнем костюме ультраспортивного покроя, с облезлой тросточкой из ротанга, в желтых потертых перчатках; шляпа, которую он не потрудился снять, была водружена на затылок под таким лихим наклоном, что пятна на ее потертом ворсе были почти незаметны.
– Добрый вечер, доктор-сагиб, – самоуверенно произнес этот необычный посетитель и без приглашения рухнул в кресло перед столом Финлея. – Заглянул к вам, чтобы познакомиться. Я Хэй, Боб Хэй, эсквайр Северо-Восточной индийской компании. Только что вернулся из Бомбея, чтобы снова лицезреть этот старый городишко.
Финлей удивленно уставился на странную личность. Подобных персон в его приемной еще не бывало. Придя в себя, он открыл было рот, чтобы задать вопрос, но вездесущий Хэй, постукивая тросточкой по своей остроносой туфле, сверху слегка потрескавшейся, но при всем том прекрасно начищенной, снова заговорил в своем нахрапистом стиле:
– Чертовски забавно выглядит старый городишко, в котором ты не был пятнадцать лет. Могу сказать вам, что, когда поболтаешься на Востоке и повидаешь мир, просто пупок надорвешь от смеха в такой заднице, как эта. Ха! Ха! Назови ее хоть королевской, хоть древней. С древностью тут все в порядке. Никакой жизни, док, никаких ярких огней – ничего! Чтоб мне лопнуть! Не знаю, как я теперь тут выдюжу, дома-то.
С легким смешком бывалого человека он вытащил из жилетного кармана сигару и небрежно сунул ее в рот.
Не отводя взгляда, Финлей с растущей антипатией изучал этого показушного Хэя – Боба Хэя, эсквайра, как он себя называл, – этого сына Ливенфорда, вернувшегося в родной город после многих лет за рубежом. Наконец он сухо спросил:
– Видя, что вас тут все не устраивает, можно ли поинтересоваться, почему вы вернулись?
Боб Хэй рассмеялся и беспечно помахал своей сигарой, которую зажег по-простому – позаимствовав спичку со стола Финлея и ловко чиркнув ею о подошву туфли.
– По состоянию здоровья, доктор-сагиб! Климат играет с печенью злые шутки и гасит огни Востока… жизнь, к которой привык, званые обеды, танцы, полковые балы. Господи, когда человек не может без общества, док, – о, вам ли этого не знать, старина! Пришлось на время отказаться от этого и вернуться. Пара моих приятелей в Бомбее, большие специалисты, отличные ребята, оба посоветовали мне немного отдохнуть и съездить домой.
Финлей помолчал, усваивая эту малоубедительную информацию.
– Значит, затем вы возвращаетесь в Индию? – спустя минуту спросил он.
– Возможно, все возможно, – уклончиво ответил Хэй. – Посмотрим, как оно пойдет в старом родном городишке. Может, и вовсе осяду здесь. Куплю небольшое поместье за городом. Кто знает. Ха! Ха! Компания хорошая, чтоб ей пусто было, – чертовски хорошая! Устроила знатную пенсию Бобби Хэю!
– Вас отправили на пенсию? – тут же отозвался Финлей.
При всей напускной беспечности, которую демонстрировал Хэй, было совершенно ясно, что если он получил пенсию от компании, то Индии ему больше не видать. Но в чем причина? Финлей еще пристальнее глянул на гостя, за натужливо-бодряческой бравадой которого при ближайшем рассмотрении обнаруживалось что-то явно неблагополучное. И, приглядевшись, Финлей отметил скрывавшуюся под загаром болезненную бледность Хэя, учащенное дыхание, мелкую нервную дрожь тонких желтых от никотина пальцев.