- Ваше Величество? – несколько неуверенно спросил я, зайдя в комнату и прикрывая за собой дверь.
Моему взору открылось все закрытое ранее от меня и других людей пространство. Вокруг центральной части библиотеки, вдоль стены стройным рядом стояли шкафы, битком забитые хранителями древних знаний, историй, песен сердца, шепота мыслей и теплых, личных откровений. Напротив двери, с противоположной стороны комнаты окно светом озаряло пространство и читаемое произведение Королевой. Лучи апельсинового заката обрамляли фигуру Софии, словно окутывали её одеялом от страха, угроз и бед. В одно мимолетное мгновение я заметил, что она не обратила внимание на моё присутствие. Будто слух её не позволил ей отвлечься от каких-то потаенных мыслей. Мой вопрос не был услышан. Я слегка прикашлянул, скорее от неловкости, не же ли от желания привлечь внимание к своей персоне. Но я решился вновь обратиться к Софии прежде чем приблизиться к ней:
- Ваше Величество?
На этот раз мой глас дошёл до слуха Королевы. Она грациозно выпрямилась, словно кошка, которая ждала того часа, когда её позовут, убрала руки под стол и устремила на меня свой мягкий, дружелюбный взор голубых глаз.
- Сир Ольсен? Я очень рада тебя видеть. Прошу, присаживайся.
Она лёгким жестом руки, словно взмахом крыла бабочки, пригласила меня к себе рядом. Я пытался держать себя естественно, но давалось мне это с трудом. Поэтому вместо непринужденной походки явились на свет неуклюжие шаги.
- Что Вы читаете, моя Королева? – спросил я, усаживаясь на стул рядом с ней.
Она закрыла книгу и показала мне темно-зелёную, почти изумрудную, обложку, на которой тонким каллиграфическим почерком было выведено: «Никколо Макиавелли „Государь“».
- Если память мне не изменяет, то Ваш отец часто читал этот трактат, когда искал выход из сложной политической ситуации, а так же, - я сделал интонационную паузу, после чего продолжил, - Когда хотел собраться с мыслями…
- Да, он очень любил философию. А эта книга была его любимой.
Голос девушки тёк словно горная вода по склонам. Мелодично и успокаивающе. Она открыла случайные страницы и указала мне на поля, которые были исписаны ровным и тонким почерком, после чего добавила:
- Он делал много пометок. Читая их сейчас. Мне кажется, будто он общается со мной…
В воздухе повисло молчание, прерываемое тиканьем часов и глухими шагами, раздающимися из коридора. Мои глаза изучали содержимое стола: свеча, листы папируса, карандаш, книга в тёмной обложке и разорванная пополам газета, на которой я смог различить уже знакомый мне ранее заголовок: «Несправедливая власть, действительно, недолговечна? Или подлый переворот с целью смещения великого правителя?».
- Я часто его вспоминаю.., - голос Софии, словно стрела, разорвала повисшую в воздухе вуаль негодования и неловкости.
- Что Вас беспокоит, моя Королева? – спросил я, видя как сегодняшнее поведение девушки отличается от её обыденного, привычного всем окружающим. Она подняла на меня свои синие очи и быстро опустила их на пожелтевшие листы бумаги, тихо протянув:
- И да, и нет…
Её глас журчал спокойными и искренними мотивами:
- Кристиан, я не знаю, что делать… Моё сердце и мой разум бунтуют друг против друга. Они не могут найти компромисс…
Наш разговор обрёл очень личный и откровенный оттенок. Девушка поведала мне о своих переживаниях насчёт будущего короля Швеции и грядущих времен для Норвегии. Она подумывает о том, чтобы отдать бразды правления своему старшему брату – Оскару, так как считает, что может не справиться со своим обязанностями… Во многих сферах… Но в то же время её одолевают сомнения из-за того, что ей вечно всячески напоминают о том, что именно её отец желал видеть на троне. Он рассчитывал на неё. Верил в неё. Она любит своего отца и уважает его решение, поэтому не хочет его подвести. Но она не готова нести ответственность за несколько сотен тысяч жизней…
Большая и тяжёлая задача пала на эти хрупкие, молодые, не опытные плечи.
- Я слышал, что на этой неделе состоится коронации брата Стефана – Альфреда Эрикссона…