Иностранец еле сдерживался от смеха. Жестом руки он меня прервал и вставил свое слово:
- Кристиан, ты ходишь вокруг да около, но в цель не попадаешь. Но, признаться честно, я сам не догадался. Мне он сам раскрылся перед тем, как меня сослали из Норвегии. Кристиан, это был Себастиан.
- Себастиан?.. – переспросил я, не веря услышанному, - Но почему? Зачем?
Мой собеседник лишь пожал плечами и вновь присел на колени у кровати, внимательно осматривая женщину.
Я же остался наедине со своими вопросами и догадками. Мне не приходили причины в голову, по которым мой старый друг стал бы передавать информацию о слугах, ситуации в стране, событиях внутри замка каким-то сомнительным лицам. Мы с Себастианом дружили уже давно. Поэтому как бы я не хотел, я не мог на него держать зла. Мне кажется, что у него были причины на это… Тем более тот священник, друг Габриэля говорил, что не вся информация поступала в орден. Она была отсортирована самим источником. Я только сейчас задумался над тем, как давно мы с ним знакомы… Примерно, тридцать семь лет…
В его семье все были потомственными дворецкими. Поэтому, когда его отец был дворецким в замке Акерсхус, он помогал ему. С четырнадцати лет он начал осваивать профессии при дворе. Начинал помощником садовника и повара, затем был уборщиком, потом – официантом. Таким образом к двадцати двум годам он смог опробовать на своём опыте все виды деятельности в системе королевского замка. Тогда, в 1812 году он и заменил своего отца…
А мы с ним познакомились в 1808 году. Тогда нам было по восемнадцать лет. 15 февраля у Королевы Паулины Харальдсен начались схватки и она должна была родить раньше времени. Снег в тот день замел все дороги, а вьюга не давала возможность коням сделать и один шаг. Тогда отец Себастиана – Отто Хольм и его сын отправились искать вблиз лежащем районе врача. Они стучались во все дома, так Себастиан и забрёл ко мне. Я тогда был студентом, которому оставалось ещё два года отучится в университете. Помню как пытался донести до него эту мысль, но он со свойственной ему настойчивостью потащил меня в замок. Тот день стоит перед моими глазами, будто все происходило только вчера. Вечером 15 декабря 1808 года на свет появился первый ребёнок Гарольда и Паулины Харальдсен. После этого меня сделали постоянным врачом королевской семьи…
Ох… Оскар…
Какая ирония, что София назвала своего сына в честь своего брата. Это мило. Но заставляет задуматься верно ли это, когда вспоминаешь, что именно он пытался девять лет назад убить её…
От моих размышлений меня отвлек тихий звук.
- Ммм… - в полудреме протянула женщина, разлепляя глаза ото сна.
Мой разум успокоился и шепнул моему сознанию: «Теперь все самое страшное позади». Сердце трепетало от радости и осознания того, что все с Королевой будет хорошо. Я откинулся на спинку стула и вдохнул освежающего вечернего теплого воздуха, который разительно отличался от утреннего или дневного… Сейчас я вновь ощутил приближение весны и приходящего вместе с ней обновлением в жизни материальным и душевным.
- Эй… Привет… София… Как ты чувствуешь себя, Ласточка? - с нежным, тёплым шепотом слетали слова с уст счастливого иностранца, который, казалось, и не мог поверить в происходящее. Он сидел у её кровати на коленях, аккуратными движениями гладя рукой её по волосам, словно прикасаясь к самому хрупкому и прекрасному в мире цветку.
- Габриэль… Привет… - раздался ещё слабый, но все такой же очаровательный и мелодичный голос женщины. На мгновение её глас дрогнул, а по белоснежной коже скатилась прозрачная слеза.
- София, не плачь. Ты чего? – с лёгким удивлением спросил мужчина, усмехнувшись, хотя самого его слегка колотило от бури, царившей в душе.
Она улыбнулась и смахнула слезу с щеки.
- Сколько мы не виделись год или два? Почему ты не приезжал? Я боялась, что… - голос её вновь дрогнул.
- Три.., - ответил голландец с нотами сожаления и вины, - Три долгих и тяжёлых года…
Он закачал головой в отрицательном жёстче, словно отбрасывая какие-то мысли. Он убрал свою руку с её волос.
- Прости, София… Оставил тебя в окружении этой своры…
- Тс-с! – она поднесла свой указательный палец к его губам в мимолетном и понятном призыве, - Я рада, что ты жив. И этого мне достаточно.
По его глазам я понял, что он очень удивлён этим заявлением. Но это чувство сменилось на мягкость и нежность молниеносно.