- Кристиан, возьми маленький мешок и сходи с Его Высочеством в его комнату, соберите его вещи.
София поняла мысль Габриэля и попросила сына пройти со мной. Он с нежеланием покинул мать и подошёл ко мне. Мы оставили их наедине. Когда мы вышли, ребёнок резко остановился на месте и спросил меня, одернув меня за рукав:
- Сир Ольсен? Я… Я хотел у вас спросить насчёт этого господина… Кто он? Я вижу его за последние два дня во второй раз в своей жизни. Но… Мне почему-то он кажется очень знакомым. Особенно, его голос…
Я не знал, что ответить маленькому принцу. Я не знал, стоит мне говорить ему правду… О том, что он искренне любит его мать… О том, что он является его настоящим отцом… О том, что он хотел быть ними, но жизнь не дала ему такой возможности… Хотя насчёт последнего я не был уверен. Я смог лишь сказать Оскару, что этот человек – очень хороший знакомый её мамы и меня, что он не сделает им ничего плохого, поэтому он может ему доверять. На всю жизнь запомнил, как мальчик посмотрел на меня с несколько озадаченными и разочарованными глазами. Он хотел услышать иное… Мы дошли до его комнаты, но он сказал, что быстро соберётся и переоденется, поэтому мне нет смысла заходить и от меня будет больше пользы, если я постою здесь и посторожу дверь. Я не стал возражать. Через несколько считанных минут Оскар вышел из комнаты в тёмных одеждах: брюках и широкой в рукавах рубашке, а так же в тёмном плаще с капюшоном. Он держал в руках небольшой мешок с вещами. Мы быстрым шагом вернулись в покои Королевы, где нас ожидала весьма неожиданная картина. Видимо, мы застали часть разговора, которого нам слышать не стоило. Ребёнок спрятался за моей спиной, когда мы зашли в помещение и закрыли дверь. Мужчина и женщина были слишком увлечены своим разговором, что не обратили на наше возвращение должного внимания.
- Посмотри туда! – с тёплой холодностью указал иностранец в сторону окна, - Ты ведь знаешь, что это значит?
- К сожалению… - с тоской и печалью давались слова норвежке.
Образовалась гнетущая тишина. Я ощутил себя неуютно, когда из открытого окна донеслись выкрики восставших людей.
- София… Перевороты и восстания никогда ничем хорошим не заканчивались.
Его голос умолк. Пауза давила мне на нервы, казалось сильнее, чем им. Мальчик сжал за моей спиной мои одежды. До моих ушей донеслись тяжёлые шаги и вновь его голос, но на этот раз не такой резкий, а аккуратный, словно он пробовал почву, ища как поступить к какой-то теме, которая его волновала:
- А тут ещё и негласное объединение Швеции и Дании… В лицах Аманды и Густава.
- Нет тут никакого объединения! – тон Софии был уверенным и громогласным, хоть и спокойным снаружи. Её глас, словно бился об отступы скалы с гулким строгим эхом.
- Аманда всегда хотела стать Королевой. Что у себя на родине, что с Оскаром, что с Густавом. Она не боится их использовать для достижения этой цели. Она два дня назад дала тебе стакан воды, в котором был морфий, сделанный из зараженного опиума. А этот морфий ей дал Густав. Тот самый, которого ты называла глупым мальчишкой девять лет назад. Из-за этого ты заболела. Они хотели все разрешить до восстания. Как можно быстрее… Прости, но это правда, которую ты должна знать…
Женщина обвила себя руками, а в глазах мужчины мелькнула вина.
Жестоки твои слова, Габриэль. Возможно, правдивы, но они как соль по открытой ране…
- Я не хочу тебя пугать. Но сильнее… Не хочу видеть… Твоей смерти…
Его руки тряслись. Его колотило. Как тогда с Ламбертом. Но он пытался сдержать себя и пока это получалось. Но слова давались ему с трудом. Он никогда не любил говорить в слух о том, что может произойти страшного в ближайшем будущем. Они стояли порознь друг от друга. Каждый обдумывал что-то свое эти несколько секунд. Но… Мне кажется, что мысли их были направленны в одну сторону. Вскоре иностранец повернулся к ней и резко сократил расстояние между ними, взял её за руки и продолжил тихо-тихо. Так чтобы слышала его голос только она. Чтобы она услышала.
- Давай уедем. Вместе. Я перевезу тебя через границу. Уедем туда, куда захочешь. Ты всегда хотела увидеть море и побывать там, где тепло? Хочешь… Уедем в Испанию? Где солнце будет ласкать твой лик? Или в Грецию, где твои ноги покорно будет омывать море? Или в Хорватию, где величественные горы будут возносить свои песни небу?
Девушка подняла на него свои удивленные глаза, после чего опустила их в пол и закрыла.
- София… Прошу. – шёпот сбивался на мольбу, - Заберём с собой Оскара. Если не о себе, то о нем подумай. Ведь они не только пойдут по твою душу, но и его. Он - единственный твой сын. И, следовательно, единственный законный наследник.