- Себастиан! Друг мой! И что это было?
Он подскочил на месте, словно ворона от громкого хлопка. Повернувшись ко мне и держа руки сцепленными на уровне груди, он улыбнулся и спросил:
- О, Кристиан! Как все прошло?
Низкий, открытый, спокойный, опустошенный тон собеседника окатил мой пыл, потушив его, словно холодной водой.
- Могло бы быть лучше, если бы горничная тщательнее чистила шкафы, - с иронией ответил я, улыбнувшись. Меня напрягало состояние моего знакомого. Он был подавлен, хотя и пытался этого не показывать, - Себастиан, что случилось?
- Ничего особого. „Типичные будни дворецкого“, - с театральным манером ответил он и только хотел что-то сказать, как вдруг сзади меня раздался молодой, тоненький голос горничной:
- Кристиан Ольсен! Её Величество хочет видеть Вас в своём кабинете. И, пожалуйста, поторопитесь.
Себастиан хлопнул меня по плечу и упорхнул в неизвестном направлении. Я же последовал за девушкой. Через несколько мгновений мы оказались у тех самых злополучных дверей. Я стоял и пытался успокоить свои эмоции. Они бушевали, подобно пойманным бабочкам в банке. Вдруг я почувствовал на своём плече лёгкое прикосновение. Я поднял свои глаза и увидел прелестный изумрудный цвет глаз служанки. В них читалась доброта и наивность… Почему-то в эту секунду я невольно вспомнил свою жену…
Кэролайн…
Ах… Воспоминания… Этот водоворот сильнее любых песков зыбучих, любых штормовых ветров и бушующих волн. Он затягивает и не думает отпускать. Особенно, если это воспоминания о днях, когда тебе было так хорошо, как не было никогда до и после…
Но на моё счастье спасительным канатом мне явилась дверь, которую кто-то сильно толкнул, а потом вновь закрыл. Я успел сделать шаг назад из-за чего удар не пришёлся по моему носу. Служанка удивленно и испуганно смотрела дверь, вцепившись в мой локоть.
Что там происходит?
Я резко распахнул двери настежь. Внутри оказалась весьма неожиданная картина. София сидела за своим столом и безмятежно попивала горячий напиток из сервиза. Таинственного гостя в комнате уже не оказалось. Около окна на полу лежали осколки фарфора. Вероятно, разбилась ваза, стоявшая рядом на маленьком столике между окном и шкафом. Но больше следов никакого погрома мне найти не удалось.
- Что здесь только что произошло? – резко выпалил я.
Королева элегантно поставила чашку на блюдце и ответила на мою бойкую реплику лёгким, холодным тоном:
- Я не понимаю о чем Вы, Кристиан.
Мой разум бунтовал против услышанного. Первой мыслью было то, что мне все показалось. Но вспомнив реакцию горничной… Я отвергнул этот вариант.
- Кристиан, присядьте, пожалуйста. – сказала девушка, указав плавным, простым движением руки на место напротив её за столом.
Я принял сие приглашение.
- Моя Королева.., - начал я, но, как на зло, слова не хотели просто так собираться в единое предложение. Да, я волновался. Возможно, боялся. Мне было стыдно, - Ваше Величество! Я должен извиниться. Простите меня. Я не должен был…
- Кристиан, успокойтесь, – с неожиданной для меня заботой в голосе произнесла София, - Я знаю, что вы не имели никаких злых умыслов. Но мне и в правду интересно, что Вы делали в моем шкафу?
- Мы с Себастианом боялись оставлять Вас наедине с…
Девушка мимолетно улыбнулась. После чего вновь серьёзным голосом сказала, что все услышанное мною сегодня должно остаться только между нами. Я пообещал ей это… Затем я покинул её кабинет. Была уже ночь. Замок погрузился в пучину тишины.
7 марта 1836 года
На следующей неделе после событий 2 марта во дворце все было спокойно. Хочешь не хочешь, а сказать, что ничего не изменилось, я не могу. Это была бы злейшая клевета. Я не говорю о том, что жена Оскара – Аманда заболела, из-за чего пришлось перенести бал в честь их помолвки ещё на неделю. Так же я умолчу о появившиеся охране во дворе замка и констеблях в городе. Я говорю о мелочах, замеченных немногими. Много времени Королева проводила в обществе голландца. Кстати, его она представляла людям, которые интересовались его личностью, как её старого друга по переписке. Они встречались мельком и незаметно, будто случайно. Темы были простые. Но… Сердце вторило мне, что не все так просто.
Страх, неверие, подозрение, тревога отступили с территории моей души, что озлобляло мой разум. Он бунтовал против такого расклада. Но все внутреннее моё нутро невольно радовалось, когда я видел Софию… По непонятным мне причинам, она будто начала оживать, слово цветок от долгой спячки. Последний год она была холодна и скованна. Атмосфера вокруг неё была вечно серьёзной и удручающей.