С этими мыслями Иван шел по тайге. Пару раз злые чеченцы обстреляли его с Кавказских гор, но Иван, ловко увернувшись от пуль, показал в их сторону здоровенный кукиш. Чеченцы удивились, сели на заниженную белую «приору», и, по привычке высунув руки из окон, укатили восвояси.
Иван выдавил в рот походную водочную бутылку и, погрузившись в свои мысли, зашагал дальше. Два вопроса мучили его уже долгое время: «Что делать?» и «Кто виноват?». И если на второй вопрос ответ был очевиден – во всем были виноваты американцы, то на первый он никак не мог найти ответа. Уйдя полностью в себя, Иван чуть было не столкнулся с проезжавшим мимо велосипедистом-медведем. Покрыв друг друга трехэтажным матом и слегка поборовшись на руках, соперники разошлись по своим делам.
Иван вспомнил о Путине, и на душе стало легко и приятно. Он даже попытался улыбнуться, но у него это снова не получилось. Из всех ему знакомых людей улыбаться умел только Гришка Ковыряйло, но он был наполовину евреем, а наполовину заместителем начальника цеха по вкладыванию третьей матрешки в четвертую. Иван слегка ему даже завидовал. Когда ему было весело, он щурил свои славянские глаза и поглаживал густую бороду. А вот улыбнуться никак не получалось.
Закурив беломорину, Иван снова подумал о том, что на дворе июль, а снега меньше не становится. Накануне приходили из ЖЭКа на плановый осмотр реактора, сказали, что урановых стержней в этом году придется нарубить самому. Сергей Сидоров, начальник рудника на соседней улице, пообещал подогнать пару повозок взамен на двадцать автоматов АК. Придется опять выплавлять их из метеорита, упавшего неподалеку еще в мае.
Поклонившись памятнику Ленина, Иван, насвистывая «Калинку-малинку», решил станцевать вприсядку. Такое часто с ним бывало, просто русская душа развернулась и так захотелось справедливости… Хоть волком вой! Он обнял березку и заплакал. Где-то вдалеке затянул песню гармонист, а Иван стоял и думал: «Да пусть даже мы такие, пускай все о нас думают плохо и нет у нас друзей во всем мире. Пускай! Зато мы русские и любим свою матушку-Россию так, как никто не любит во всем свете свою страну! И живем, может быть, небогато, зато душа у нас есть! Мы – русские и с нами Бог! Суворов еще сказал…»
Неспокойные соседи
Я слышу эту ругань из-за стены практически каждый день. Не дают даже поспать. Они думают, что я ничего не слышу, а на самом деле стенка у нас тонкая. Вчера кричали из-за какой-то машины. Она, кажется, ее сломала, а он в который раз пообещал ее бросить и уехать. Снова плач, слезы… Уже привык. Помню, как поначалу, когда я здесь только поселился, слышал, что они вообще хотели меня убить. Чем-то я их очень раздражал, наверное. Думаю, что шутили. Как можно человека убить, даже если он им не нравится? Но потом ничего… Успокоились, но между собой не перестали гавкаться.
Я-то тихий, спокойный, в их дела не лезу особо… А он недавно еще и пить начал. То песни орет, то к ней пристает. Один раз ударил даже. А мне что делать? Сижу вот, слушаю все это. Но мне кажется, они все равно любят друг друга. Если бы не любили, разбежались бы уже давно. А они живут. Надеюсь, что успокоятся все-таки когда-нибудь. Думаю, приду как-нибудь к ним, скажу: «Ну что вы ссоритесь-то? Хватит уже!» Они посмотрят так друг на друга и скажут: «А и правда! Что это мы?» И заживут счастливо.
А вообще, я тут по распределению оказался. Особого выбора не было. Ну так, значит, так… Ничего не поделаешь. Недавно гости к ним какие-то приезжали, слышал, спрашивали что-то обо мне. А им-то дело какое? Все им нужно… Потом уехали, эти двое давай снова ругань поднимать! Как-то не так он на какую-то Машку смотрел. Вот нашли из-за чего орать!..
Я их, честно говоря, и не видел ни разу. Только слышу. Но мне и этого хватает. Могут и ночью начать отношения выяснять. Вот это, вообще, хуже всего. Не сплю, слушаю. А здоровье – оно же не железное. Голова как начнет болеть… А я-то молодой еще. С чего бы ей болеть? Все из-за нервов. В общем, не дают они мне покоя… А так хочется, чтоб все спокойно было! Сил уже нет.
Сегодня к ней врачи приезжали. Сказали, что ей нельзя так нервничать, потому что может случиться самое плохое. Интересно, а что это – самое плохое? Они уехали, а она давай снова рыдать… Да так жалостливо… Аж у меня мурашки по коже.
Но я думаю, что все наладится. Все хорошо будет! Я их все равно люблю!