- Войдите, - с радостью пригласила я.
- Привет. Обедать идешь? - спросил Питэр.
- Да, а здесь есть столовая?
- Есть, но, если тебе претит кушать в столовой, могу сказать адрес одного неплохого ресторана. Туда ехать минут десять.
- На машине? - уточнила я.
- Ага.
- У меня нет машины. Поэтому пойду кушать в столовую, моя сущность не против.
Я заперла кабинет, и мы с Питэром пошли к лифту.
- Тебе нужна машина? - нажав кнопку лифта и не дожидаясь моего ответа, продолжил он. - Не новая, но и не очень старая - полтора года, Nissan.
- А сколько стоит?
- Хозяйка автомобиля - милая особа, поэтому думаю, что вы с ней по поводу цены договоритесь. Сейчас направо. Вот, собственно, и наша столовая.
Столовая меня поразила. Я‑то думала, что она представляет собой унылое зрелище из нескольких обшарпанных столов и колченогих стульев, однако я ошибалась.
Столовая, хотя язык не поворачивался ее так называть, представляла собой огромный светлый зал в стиле классического барокко. На полу светло‑бежевый ковер. Лепнина цвета слоновой кости на потолке и стенах придавала столовой помпезный вид. Потолок украшал плафон с изображением сцены из греческой или римской мифологии, точно не скажу. По краям плафона свисали хрустальные люстры. Зеркала вдоль стен, французские окна и тяжелые жемчужные шторы прекрасно вписывались в стиль барокко. Круглые столы были покрыты кипенно‑белыми скатертями в два слоя, а стулья с подлокотниками были обиты атласной тканью с орнаментом‑арабеской. Единственное, что указывало на то, что это помещение все‑таки столовая, - это деревянные витрины с едой, на которых располагались: супы, гарниры, салаты и десерты. Рядом с витринами стоял мраморный стол с подносами, которые оказались пластиковыми. Ну слава богу, это все‑таки столовая.
Выбрав блюда, я спросила у Питэра:
- Откуда такое богатство?
- Это здание до революции принадлежало графу, какому - не спрашивай, не знаю. После революции здание было национализировано, а потом долгое время пустовало, вплоть до второй мировой войны. После второй мировой войны здесь располагалось НИИ, а после распада СССР оно было выкуплено нашим Агентством. Время было милостиво к зданию, некоторые помещения остались в первозданном виде, столовая в том числе.
- Я так понимаю, что мой кабинет не сохранил свое первозданное состояние.
- Правильно понимаешь. Но не расстраивайся, практически все кабинеты выполнены в современном классическом офисном стиле, исключение составляют кабинеты Генриха, Кёнинга, Оберакера - и вроде бы все. Да еще Заосимова.
- И в связи с чем упоминается всуе фамилия великого инквизитора? Можно к вам? - спросила невысокая миловидная блондинка.
- Можно. Это Кира, - представил меня Питэр. - Рассказываю об интерьерах нашего Агентства, попутно знакомя с его наиболее значимыми фигурами.
- О да, Заосимов - это фигура. Меня зовут Иоанна, - представилась девушка. - Питэр нас представил наполовину. Это его вторая натура - делать все наполовину.
Питэр хмыкнул и махнул рукой.
- Почему великий инквизитор? - поинтересовалась я у Иоанны.
- Он начальник отдела безопасности, - вместо нее ответил Питэр.
- А еще у него жуткий характер. Я и про Заосимова, и про него, только у первого - страшно‑жуткий, а у этого, - Иоанна кивнула головой в сторону Питэра, - невыносимо‑жуткий характер.
- Кто бы говорил.
Во время обеда в столовую вошли две девушки, одна из которых была Ира из отдела кадров. Я улыбнулась ей и махнула головой, она улыбнулась, но потом улыбка сползла с ее лица. Она побрела к столу, где сидели три блондинки, вид у Ирины был горестный.
- Видите четырех блондинок у окна? - спросила я.
- Ты про доблестных сотрудниц отдела кадров говоришь? - уточнила Иоанна.
- Про них. С одной из них я познакомилась сегодня с утра, ее зовут Ирина, приятная девушка, но странная. Я предложила выпить кофе, а она отказалась, мотивируя это тем, что всему свое место. Может, время? - неуверенно повторила я.
- Место. Место. Всему свое место. Это первое правило Агентства, - рассмеялся Питэр.
- В Агентстве есть правила? Сколько их?
- Всего семь. Первое правило гласит, что у каждого свое место.
- Правда, оно неправильно толкуется, - пояснила Иоанна, - здесь не имеется в виду, что каждый сверчок должен знать свой шесток...