И все же постараюсь сосредоточиться и ограничусь вопросами, которые близки мне. В минувшем году я определила свой путь на будущее, избрала кибуц трудовой молодежи, избрала Седот-Ям. А сейчас я хочу видеть те "небольшие" проблемы, которые омрачают жизнь этого кибуца. Для того, чтобы мой путь был цельным, я хочу, во имя великого идеала, реалистического подхода и к маленьким проблемам.
Большое сомнение сопутствует все время моей работе. Девять часов в день я стою и стираю. И я сама себя спрашиваю: в этом ли, в самом деле, мое назначение? Я готова выполнять эту работу, но я чувствую в себе много нерастраченных сил, а это так давит! Возможно, что это лишь переходной период, и все же уже почти три года я в стране - самые плодотворные годы для учебы, совершенствования... Верно, все это были годы познания жизни, важные годы, определяющие мою жизнь, но достигла ли я того, что хотела и должна была достичь? Это не только мое личное беспокойство, а думы десятков тысяч еврейской молодежи. Но каждый должен бороться сам за себя.
Ясно, что остановив свой выбор на Седот-Яме, я избрала один из самых трудных кибуцов с точки зрения общественной и, понятно, экономической. Но вместе с этим у меня было такое ощущение, что это дело стоющее, и велико было {190} мое желание отдать свои лучшие силы этому кибуцу. Дай Бог, чтобы мне сопутствовала удача.
О маме, о брате я молчу - так трудно вымолвить слово. Меня пугает огромное разделяющее нас расстояние, и иногда я не могу поверить, что мы еще увидимся. Логика говорит, что да, но этого недостаточно.
7.1.1942. Седот-Ям
Чувствую, что мне трудно писать. Мои руки будто задеревенели после целого дня стирки. Я сейчас на постоянной работе в прачечной и вижу, что даже в этой работе можно найти интерес и удовлетворение. Но день слишком короткий. После работы мало времени и сил, чтобы читать, заниматься, жить в коллективе. Все я делаю понемногу и ничего основательно.
Вчера было заседание в узком кругу по вопросам культуры. Пригласили также меня и хотят избрать в культкомиссию. Первое время я думала, что не буду участвовать в общественной жизни и в разных комиссиях. Сам факт избрания в культкомиссию человека, который находится здесь так мало времени, верный признак нехватки кадров для общественной работы.
И я замечаю, что здесь мало людей, которые могли бы и были способны внести свой вклад в это дело, и лучше поэтому, чтобы культработу я взяла на себя.
О моей абсорбции в коллективе еще рано говорить. Практически я здесь чужая для всех и встречаюсь с людьми лишь на работе и в {191} столовой. Понятно, что многое зависит от меня самой, так как свободное время я стараюсь использовать для чтения.
Я читаю отличную книгу - "Мать" Максима Горького. Начала читать также Канта - об абсолютном покое; и "Коммунистический манифест" попался мне в руки, но пока еще не дочитала. Нет времени.
Меня посетила Мирьям. Мы очень были рады друг другу. Так хорошо с кем-то поговорить откровенно и подробно. Она - единственный человек в стране, с которым я могу говорить о вещах, меня занимающих, и она все правильно поймет. Иногда я на минутку оглядываюсь вокруг себя и думаю, как я, по сути, одинока среди всех своих знакомых и товарищей. Так каждый человек, или только я одна?
15.1,1942
Нет желания писать. Есть много явлений, с которыми я уже сталкивалась, но не хочу пока реагировать на них в письменной форме, выражая определенное мнение. Самый трудный вопрос - коллектив. Я боюсь об этом говорить, но мне кажется, что его здесь нет, в особенности - для меня. Я все же надеюсь со временем найти то, что ищу для себя, но в отношениях людей между собой нет здесь сплоченного коллектива. Они чужды друг другу, и области соприкосновения между ними не всегда можно охарактеризовать положительно. Много равнодушия, безответственности, есть у людей личные деньги и {192} отсюда - неравенство между ними. Нет культурных мероприятий. Во многих областях отсутствует надлежащая организация экономики.
Понятно, что не все недостатки следует отнести за счет коллектива, и нет никакой уверенности в том, что другие на их месте в нынешних условиях вели бы себя по другому. И все эти факты отнюдь не приводят меня в отчаяние. Я хочу лишь глядеть на них незамутненным взором и помочь исправить положение в меру своих сил.
Возможно, что я иногда предъявляю чрезмерные требования. Но нельзя рисовать жизнь кибуца, не сопоставляя ежедневно действительность с идеальной картиной, с принципами. Одно из двух : или принципы верны, и тогда мы должны воплощать их в жизнь, точнее говоря, они должны воплощаться в повседневной жизни; или мы не способны воплотить их, и это признак того, что они нереальны, и надо их снова проверить в свете действительности. Я ненавижу бесчестную святость, которой окутывают некоторые принципы. Это выражается в том, что никто не имеет права оспаривать их, но, в то же время, никто и не думает воплощать их в жизнь. Нет незыблемых законов в жизни кибуца. В жизненных столкновениях определяется путь. Но освящать некие нормы, не проводя их в жизнь - это, на мой взгляд, дело нестоящее.
Возможно, есть известное сходство в моем первоначальном подходе к кибуцу и к Нахалалу. И там я сразу же обнаружила ошибки и {193} намеревалась исправить их, во лишь в конце я убедилась, что ничего нельзя исправить и изменить.
Нельзя, понятно, сравнивать положение здесь и там. Здесь ведь нормальная, естественная жизнь, и за короткое время своего пребывания я уже видела, что может сделать один человек, если он готов и способен действовать... У меня ни к кому нет претензий. Надо испытать жизнь такой, как она есть. Нет у меня и ни капли разочарования или отчаяния. Ни удрученного настроения, ни страха. Это просто объективная констатация тех фактов, с которыми я столкнулась.
30.1.1942
Сегодня вечером было траурное собрание, посвященное памяти члена кибуца, который погиб несколько дней назад в море во время бури, когда затонуло судно. То был как-бы намек на будущее: море своенравно, жестоко, требует и впредь потребует жертв от тех, кто хочет его покорить. Обо всем этом говорилось просто, и именно поэтому трогало до глубины души.
Я все время работаю в прачечной, а однажды вышла работать за пределы кибуца - стирать в частном доме. Трудно мне воспроизвести сейчас, спустя несколько дней, мои ощущения. Вначале был какой-то страх - просто из-за трудностей и ответственности. Во-вторых - странное ощущение из-за характера работы - обслуживание частного дома, да еще - {194} стирка - самая, можно сказать, грубая работа. Я думала о маме, о своем доме и ощущала своего рода гордость. Почему? Ведь мне ясно, что тысячи девушек перешли от прежних домашних условий к трудному физическому труду. Но их вынудили удары судьбы, и они постоянно стремятся выйти из этих условий существования, омрачающих их жизнь. А у нас есть удовлетворение от свободы выбора (может быть, это только фикция), идеологическое оправдание, цель...
Мои страхи оказались напрасными. Это был, действительно, нелегкий рабочий день, восемь с половиной часов непрерывной стирки. Но хозяйка была довольна моей работой, а я - заработанными деньгами - 35 груш. По дороге домой у меня было великолепное настроение. Я пела, смеялась и ощущала своего рода удовлетворение: если нужно - и это получается.
Понятно, речь идет лишь об одном дне. Продолжать и впредь эту работу я не могла бы ни физически, ни духовно.
Сегодня вечером я дежурю в детском доме в потому нашла время сделать эти дневниковые записи.
4.2.1942
Вернулась после короткого визита в Кейсарию. Это мое второе посещение ее. И на сей раз было хорошее впечатление, еще лучшее, чем раньше. Этот горизонт, сливающийся с морем, думы о прошедшем и будущем расширяют кругозор и {195} усиливают желание сделать что-то большое и красивое. И сама атмосфера в кибуце более интимная, и люди более сплоченные - результат совсем других условий.