7 июня 1932 года.
Взял дополнительный отпуск для сдачи зачетов на рабфаке. Сейчас усиленно готовлюсь к первому зачету по физике. Мне этот предмет очень нравился ещё со школы и надеюсь, что сдам его без проблем. Вот потом у меня будет экзамен по классовой борьбе. Надо знать первоисточники и запоминать дату проведения съездов Коммунистической партии. Очень много информации, которую надо запомнить. 2 июня снова был заморозок, который приморозил нежные всходы картофеля, огурцов, фасоли.
14 июня 1932 года.
Погода последних дней жаркая, настоящая летняя. Начались зачеты. Сегодня сдаю зачет по классовой борьбе. Уже сдал физику и русский язык. Впереди самый главный экзамен– по математике. Надо готовиться, поэтому откладываю все дела и сажусь за учебник.
28 июня 1932 года.
Сдали экзамены, и перешли на следующий курс, хотя не все – из группы шестеро человек оставили на другой год. По случае успешной сдачи экзаменов поехали на озеро несколько человек из нашей группы. Взяли с собой еды и бутылку Мадеры. Хорошо погуляли, купались в озере, стреляли из винтовки по воронам. Была с нами и Ира. Мы с ней пошли в лес. Я сказал, что она мне нравится, и затем мы целовались. Она, правда, сказала, что сомневается в моих чувствах, ибо после того случая, когда она требовала к себе серьёзного отношения, я даже не смотрел в её сторону, а заигрывал с другими девчонками с группы. Я её успокоил, сказал, что никто мне не надо, ибо она самая лучшая девчонка. После чего мы утонули в объятиях. Какие прекрасные чувства!
4 июля 1932 года.
Очень жарко. Температура за 30 градусов. Ходили с Ирой на Арбатскую площадь. Смотрели там Любовь моряка. Когда вышли, то нас накрыл грозовой ливень. Спрятались в переходе. Не знаю, но у нас чувства волнами набегают, то всё хорошо, мы всем довольны, то набегает какая-то тучка, и мы словно, чужие. Не понимаю, чего она хочет от меня и почему такие капризы. Расстались мы холодно, она даже не разрешила поцеловать её.
6 июля 1932 года.
С утра сегодня солнце, но ветер. Ходил на именины у нашей родственницы, был хороший стол: и пироги, и колбасы, и селедка – это потому что они через распределитель покупают продукты, а вообще-то в городе, почти голод. Мяса и масла в магазине нет с зимы. Паек сахара довели до 500грамм на месяц. Конфет не. Хорошо, что есть в столовой еда, хотя она тоже подорожала – обед стоит 1руб. 20 копеек. На рынках могут скупиться только хорошо получающие люди.
В Тарасовке был ливень с грозой. Молния попала в радиоантенну, и она разлетелась в щепки, сгорел электросчетчик.
24 июля 1932 года.
Был в Тарасовке. Созревают огурцы, подросли помидоры, поспел горошек, выросла морковка Много малины у нас на даче, наелся и не хочется её уже собирать. Взял ружье и пошел в лес, хотел пострелять дроздов, но никого не подстрелил, а просто бродил лесом, любовался природой. Грибов не видно в лесу. К сожалению, Ира уехала за город к своим родственникам. И я теперь один скучаю по ней.
9 августа 1932 года.
Тарасовка. Стоит жара. С июля нет ни одного дождя. Где-то на Мытищах загорелись леса и над Москвой стоит смог. Побурели первые помидоры. Огурцы спеют, но как-то не дружно, так как земля сухая. Сегодня, попробовали мясо ворона, убитого для нашего собаки. Мясо сносно, можно употреблять в скрутные моменты. Вышло постановление Мосгорисполкома, запрещающее разводить костры в лесу, полях, лугах. Это же касается и курения.
1 сентября 1932 года.
Пришёл на рабфак после каникул. Встречи, приятные воспоминания о лете. Конечно, встретил Иру. Сначала мы только поздоровались и не подошли друг к другу, между нами , словно стена выросла. Не знаю почему. Ведь я не сделал ничего такого, что бы она рассердилась на меня. И мы расстались, как хорошие друзья. А может стена и возникла потому, что я не предпринял никаких попыток, встретится с ней. Но ведь я не знал, куда она поехала, как меня примут ее родственники. Конечно, не знал, но попытку-то можно было предпринять, а я же никаких действий не произвел, которые бы доказывали мои чувства.
Я подошел к ней после первой пары и сказал, что очень скучал по ней. Она ответила, неужели? Я произнес все мыслимые и немыслимые клятвы, пока она мне не поверила. Затем все пошло хорошо, даже прекрасно. Это было такое блаженство: видеть её, сидеть рядом с ней, слушать её голос. Я больше ничего не слышал, что говорили другие студенты, преподаватели.