— Передам, — неохотно сказал эльф.
— Или это ты откусываешь проволоку? — хозяин подозрительно прищурил и так маленькие глазки.
— Да не нужна мне она! — возмутился эльф. — Мне хватает и пятой части от навара.
— Смотри у меня, я не потерплю крысятничества. Товар должен сиять золотом, чтобы клиент понимал, за что он платит и почему звук прозрачный, как роса в эльфийском лесу.
— Я передам, только перестань говорить эту чушь, — взмолился эльф.
— Эта чушь дает нам хорошую монету, — наставительно произнес хозяин. — Прозрачный, чистый звук, волшебные послезвучия. Инструмент, который не играет, а поет, как эльфийская девственница, приветствующая рассвет в лесном храме…
Эльф с отборной гномьей руганью исчез в комнате. Хозяин внимательно осмотрел товар, чуть поправил одну из арф и сел за прилавок в ожидании очередного ценителя эльфийского звука.
Кархи, увидев наконец настоящую мандолину, решил, что стоит сделать небольшую передышку в поисках и пошел домой. Замок на двери был цел (соседи по улице приглядывали за пустующими домами), поэтому Кархи со спокойной душой пошел в ближайшую забегаловку, чтобы узнать последние новости. К вечеру, пошатываясь от избытка информации, городской следопыт дополз до дома и, с трудом отперев дверь, завалился спать, чтобы упорядочить в голове полученные сведения.
Утром Кархи со стоном сделал пару глотков из неприкосновенного запаса гномьей настойки, обвел мутным взглядом стены и побрел к умывальнику. Холодная вода прояснила голову и взбодрила тело. Гоблин хотел было обтереться мокрым полотенцем, но решил не рисковать здоровьем. Перекусив наскоро полузасохшим сыром и куском окорока, Кархи решил навестить заведение бывшего хозяина, Рузу Процента. Через час он оказался возле приличного одноэтажного дома с надписью «Ломбард. Даем в долг под низкий процент». У входа околачивались три типа, два орка и человек. Кархи поприветствовал старых знакомых, потом потрепался с ними минут десять и зашел внутрь.
Небольшое низкое помещение неприятно контрастировало с общей высотой дома. Лишь немногие знали, что над потолком устроен пост для пятерых охранников, всегда готовых встретить незваных гостей залпом из коротких арбалетов, а мощная дверь за длинным столом, который делил комнату пополам, вела в помещение для посетителей, предпочитавших не занимать деньги, а отнимать. Сам Кархи так и не смог завоевать доверия Рузы, достаточного, чтобы принимать ночную добычу во второй комнате.
За длинным столом сидело трое гоблинов. Они встретили появление Кархи одобрительными ругательствами.
— Кархи, бездельник, сто лет тебя не видел! — воскликнул старый гоблин с лупой в глазу и положил на столешницу колечко с крохотным рубином.
— Стекло, ты и через двести лет все также будешь выискивать пятна в камнях, — Кархи хлопнул старика по плечу.
— Я бы не отказался. Где сейчас валяешь дурака?
— Я пашу как вол, — оскорбился Кархи. — С утра до ночи бегаю. Теперь я младший оперативник в детективном агентстве. Ищу любовниц и разное барахло, которое сперли у богатеньких.
— Неужели кто‑то в городе еще верит, что ты способен работать? — удивился развязный молодой гоблин с бритой головой и пиджаком в крупную клетку.
— Верит, Лысый, верит, хотя их и поменьше, чем у тебя вшей.
— Я тебе сейчас покажу, кто здесь вшивый! — Лысый угрожающе встал из‑за стола и тут же хлопнулся назад на стул — в комнату вошел сам Руза, пожилой гоблин в очках в золотой оправе, небольшой синей шапочке и неизменном сером жилете поверх безупречной белой рубахи.
— Лысый, опять вшей считаешь, бездельник? — прокряхтел ростовщик. Позади него вырос эльф с двумя кинжалами на поясе, который служил Рузе телохранителем последние двадцать лет. По слухам эльф мог перерезать глотку быстрее, чем плевок достигнет земли. Так это или нет, очевидцев, желающих оспорить это утверждение, не было. В живых. Впрочем, Руза, чья осторожность и чутье зверя давно вошли в поговорку, давно не допускал, чтобы конкуренты подбирались к нему так близко. Ростовщик предпочитал, чтобы его головорезы сами навещали соперников подальше от его дома, которого он практически не покидал.
Жертва вшей уткнулась в список должников и принялась водить по нему пером, делая пометки.
— Кархи, решил навестить свой стол, где ты так сладко храпел, или пришел заложить какое‑нибудь колечко?
Кархи почувствовал себя неудобно под ласковым взглядом Процента, который с одинаковым выражением смотрел на любимых внуков и на недоумков с перерезанным горлом, попытавшихся обмануть дядюшку Рузу.
— Да я просто заглянул по старой памяти перекинуться парой слов с остальными. Кстати, Руза, если кто‑нибудь закладывал эльфийскую мандолину, то я готов ее выкупить. Моя девка млеет от эльфийской музыки и хочет научиться играть.
Руза захохотал.
— За тридцать лет ни один дурак не принес сюда даже барабана, мой мальчик. Здешняя публика в музыке не разбирается, кроме звона монет.
— Значит, придется опять раскошелиться, — Кархи досадливо скривился. — Ладно, рад был повидать всех, надо бежать, всем удачи.
Гоблин быстро ретировался, чтобы оказаться подальше от Процента. Ему было не по себе, когда старик смотрел на него.
Сам Руза долго глядел на входную дверь, в которой исчез бывший работник, а потом обернулся к бритоголовому гоблину:
— Лысый, если кто‑нибудь притащит мандолину, сообщишь мне. Хочу взглянуть, что ищет этот придурок.
Гоблин часто закивал, а потом осторожно спросил:
— Как выглядит эта мандолина, господин Руза?
— Откуда я знаю?! Тащи мне все, что со струнами, а там разберемся.
— Так я и поверил, что его девка хочет перебирать струнами, — пробормотал под нос ростовщик, удаляясь в заднюю комнату. — Скорее его послали искать спертый инструмент, он же сейчас ищейка. Эльф высокой тенью последовал за хозяином.
Урр–Бах скучал. Делать было совершенно нечего. Книжку про будни честных стражников он дочитал, все грибы в роще собрал, вдобавок проиграл в карты гоблинам целых три кувшина шнапса и заработал нагоняй от Серхеля за попытку пообщаться с импресарио, чтобы выяснить новые подробности кражи. Впереди была еще одна неделя вынужденного безделья. Против отдыха тролль не возражал, но к своему удивлению, Урр–Бах понял, что ему действительно нравится расследовать преступления. И предложи кто‑нибудь сейчас ему другую, более денежную работу, Урр–Бах бы отказался (за исключением действительно денежной, чтобы через год–два открыть свое агентство).
— Урр–Бах, планы меняются, — подошедший Серхель нарушил течение мысли тролля.
— Меня посылают на помощь Кархи? — с надеждой поинтересовался Урр–Бах.
— Нет, даже лучше. Арфиэль как‑то смог уломать Зариэль и она готова выступать без своей мандолины. Он переделал сценарий и она будет только петь. Ионас вчера сообщил Арфиэлю, что передачу представления нужно сдвинуть на неделю раньше — в Эркалон прибыло посольство из соседнего Кремпса. Там много богатых людей и он хочет загнать им партию маговизоров. Проблема в том, что через три дня они уезжают в Восточную Ветвь, здесь посольство проездом. Поэтому слуги мага приедут сюда завтра утром, чтобы настроить малый передающий кристалл. Он передает изображение на центральный кристалл в башню Ионаса. Господин Арфиэль попросил меня о помощи: по сценарию эльфиек похищают разбойники с атаманом троллем. Его тролль сейчас в городской кутузке за попытку членовредительства в пьяном виде. Поэтому вся надежда на тебя. Ну и три золотых никогда не помешают.
Серхель тактично умолчал о десяти золотых, которые выделил импресарио на тролля.
— Я ничего не буду делать без Кархи, — решительно заявил Урр–Бах, смекнув, что спокойно можно заработать еще пару монет.
— Хорошо, — скривился Серхель, — только ему хватит и одного золотого.
— Два, он очень неплохо свистит песни.
— Хорошо, два так два, — Серхель раздраженно достал пять монет и передал их троллю. — Сейчас езжай в Эркалон за этим гоблом и чтобы завтра с утра вы были здесь. Вам придется хорошенько потренироваться, чтобы не прирезать друг друга перед тысячами зрителей.